С утра комиссар прежде всего позвонил Максу Каплану. Ему ответили, что тот находится на своей вилле и не известно, когда вернется в Париж. Затем он побывал у Семброна на набережной Межисери.
Вход в дом находился между двумя магазинами, торговавшими птицами. Когда Мегрэ позвонил, внутри послышался тихий странный звук. Потом легкие шаги. В раскрытой двери появилось длинное, бледное и костлявое, словно у упыря, лицо с бородой и глазами, полными слез.
Человек, видимо, был почти одного возраста с матерью Леонии.
— Месье Семброн?
— Да, это я. Прошу, заходите. — Даже такую короткую фразу он не мог произнести без кашля. — Извините. Бронхит одолевает…
Из помещения повеяло тошнотворным, отвратительным запахом. Слышались шум газовой плиты и бульканье воды.
— Я из уголовной полиции. Комиссар Мегрэ…
— Слушаю. Я и подумал, что месье придет.
Перед ним лежала газета, раскрытая на странице с сообщением об убийстве Луи Туре.
— Я помешал вашему завтраку?
— Нет, нет, ничего.
— Очень прошу вас, делайте свое дело и на меня не обращайте внимания.
— Яйцо все равно уже сварилось.
— Когда вы в последний раз видели месье Луи?
Из-за тяжелых приступов кашля и неимоверной медлительности, с которой Семброн ел яйцо, разговор продолжался с полчаса. Но ничего особенно нового Мегрэ не узнал.
Ликвидация фирмы «Каплан» была для Семброна тоже катастрофой. Впрочем, он и не собирался искать новую работу. Имел кое-какие сбережения. Копил годами и верил, что обеспечит свою старость. Но деньги упали в цене, и у него осталось, только чтобы не умереть голодной смертью. Он был вдов, ни детей, ни родственников не имел.
Когда Туре попросил денег, Семброн одолжил ему не колеблясь.
— Луи сказал, что это вопрос жизни или смерти. Я ему верил. Леония тоже одолжила. Он вернул мне их через несколько месяцев.
— Сколько раз он был у вас?
— Дважды или трижды. Первый раз принес деньги. Тогда же подарил трубку.
— Когда вы видели его в последний раз?
— Три недели назад на скамейке бульвара Бон-Нувель.
— Вы с ним разговаривали?
— Я подсел к нему. Он хотел угостить меня в ближайшем кафе, но я отказался. Был солнечный день, мы сидели и разговаривали, поглядывая на прохожих.
— Он был в желтых башмаках?
— Я не смотрел на его ноги.
— Говорил о своей работе?
Месье Семброн отрицательно покачал головой.
— Как вы попрощались?
— Мне все казалось, что кто-то вертится около скамейки и подает моему собеседнику знаки.
