— Вы знали мадам Туре?
— Никогда ее не видела. Она жила за городом, в Жюви…
— И теперь там живет.
— А вы уже с ней виделись? Что она собой представляет?
При этом вопросе Мегрэ кисло улыбнулся. Она поняла его.
— Я тоже так думала. Можно было догадываться, что он несчастен в семейной жизни.
— Женщины его интересовали?
— Никогда!
— Вы, надеюсь, знаете, где сейчас эта Леония? И чем она занимается?
— Да. У меня есть ее адрес, живет с матерью. Теперь она уже не работает на машинке. Открыла лавочку на улице Клиньянкур, на Монмартре. Торгует комплектами и всякой мелочью для новорожденных.
— Благодарю вас, мадам. Я еще буду у вас, обязательно загляну.
Мегрэ зашел в небольшой бар и позвонил в полицию.
— Кто у телефона?
— Жанвье, шеф.
— Что нового?
— Люди разъехались, как вы приказали.
Это значило, что все пять инспекторов, поделив на участки Париж, побывали во всех железо-скобяных магазинах. Сантони же поручено на всякий случай собрать материал о Монике Туре. Поэтому он должен быть на улице Риволи и вертеться возле конторы «Жебер и Башелье — спорные дела».
— Можете прислать мне машину?
— Где вы сейчас находитесь?
— На улице Бонди. Я буду ждать около театра.
— Это все?
— Дай снимок в газету. Пускай пишут как о банальном деле.
— Ладно.
Зайдя в лавку Леонии, Мегрэ чуть не остолбенел. Вид вышедшей к нему из задней комнаты женщины совсем не отвечал созданному в его представлении образу машинистки Каплана. У нее был большой мясистый нос, который можно увидеть у старых сонливых львов в зверинце. Лицо и руки бесцветны и болезненны.
Огромная печка в соседней комнате дышала ровным жаром. Всюду, на прилавках и полках, лежали тонкие полотна, чепчики и платьица. В кресле сидела старуха с котом на коленях. Сколько лет Леонии, определить было трудно. Очевидно, перевалило на шестой десяток.
Матери было не менее семидесяти пяти. Она смотрела на комиссара маленькими птичьими глазами. Большой нос Леония унаследовала не от нее, а от отца, увеличенная фотография которого висела на стене.
— Я Мегрэ, комиссар уголовной полиции. Вчера убили вашего прежнего коллегу Луи Туре…
Из всех женщин известие о смерти Луи поразило ее больше других. Однако Леония не заплакала, не полезла за носовым платком и не стала кусать губы. Она просто окаменела, застыла на мгновение. Можно было поклясться, что сердце ее перестало биться.
— Чтобы установить убийцу, я должен собрать по возможности больше сведений о Луи…
Она молча закивала.
— Думаю, вы знали его хорошо…
