— Да-да, — вмешался Биток, — фон Хаммер: этот человек malleus haereticorum [молот еретиков (лат.)]. Все вы знаете, какой вес придавал Уильямс молотку или колотушке судового плотника. Джентльмены, я представлю вам еще одного специалиста по молоткам — Карла Марто, или, на старофранцузском, Мартелла[109]: он молотил сарацинов до тех пор, пока не превратил их в кашу.
— Во славу Карла Мартелла — то бишь Молотка!
Запальчивое выступление Битка, поддержанное оглушительными здравицами в честь дедушки Карла Великого[110], привело аудиторию в неистовство. Оркестрантов — криками громче прежнего — вновь принялись побуждать ударить в смычки. В предвидении бурного вечера я призвал для подкрепления по три официанта с каждой стороны; вице-президент поступил точно так же. Вскоре начали обнаруживаться признаки необузданного воодушевления; должен сознаться, я и сам был чрезвычайно взволнован, когда под гром оркестра хор затянул: «Et interrogatum est у Битка-в-тесте: — Ubi est ille репортер?». Всеобщее исступление достигло апогея, когда грянул мощный припев: «Et iteratum est ab omnibus: — Non est inventus» [ «И еще раз все вместе: — Не найден» (лат.)].
Следующий тост провозгласили за евреев (сикариев)[111].
При сем я обратился к слушателям со следующим объяснением: «Джентльмены! Я уверен, всем вам будет любопытно услышать, что ассасины, невзирая на свое древнее происхождение, имели в той же самой стране предшественников. По всей Сирии, но преимущественно в Палестине, в начале царствования императора Нерона[112], существовал союз убийц, практиковавших свои штудии весьма оригинальным способом. Они не действовали по ночам или в уединенных местах: справедливо считая огромные скопления народа своего рода мраком, где почти невозможно обнаружить того, кто нанес смертельный удар, они всюду смешивались с толпой — в особенности во время великого праздника Пасхи[113] в Иерусалиме; тогда, по уверениям Иосифа Флавия[114], они дерзнули даже вторгнуться в храм — и на ком же они сосредоточили свои усилия, как не самом Верховном Жреце! Они умертвили его, джентльмены, столь же безупречно, как если бы застигли одного в темном проулке безлунной ночью. Когда же спросили, кто убийца и где обретается…» — «А им ответили, — перебил Биток-в-тесте, — Non est inventus». И тут, прежде чем я успел что-то сказать или предпринять, заиграл оркестр и хор загремел: «Et interrogatum est у Битка-в-тесте: — Ubi est ille Sicarius? Et responsum est ab omnibus: — Non est inventus» [ «И вопрошают у Битка-в-тесте: — Где сей убийца? И ответствуют все: — Не найден»
