Дико вытащил из гардероба свои вещи, чтобы проверить, чем он располагает — а вернее, располагал. Собралось довольно много: футболки и майки — белые, красные, синие, зеленые, желтые трусы — тренировочные и форменные, три пары кроссовок, кеды, тапочки. Больше всего вещей осталось от «Зари», кое-что от национальной сборной.
Дико медленно перебирал майки. Сколько пота, сколько нервов, сколько сил — и вот какой финиш! На майках сохранились номера и названия команд. Дико казалось, что он снова чувствует ветер больших стадионов, напряжение победных матчей — это была его молодость, кипучая, беззаветная… Ему будет грустно расставаться со свидетелями его славы… Пройдет это тяжкое время, что-то изменится в его жизни, и вот однажды, перебирая в шкафу старые вещи, он снова наткнется на эти свои майки, и они напомнят ему о самом лучшем времени в его жизни…
Дико приложил майки к лицу — от них шел едва уловимый, особый, ни на что не похожий запах спортивных раздевалок. Ему вдруг страстно, до боли захотелось снова вдохнуть родной воздух — просто подышать им, ни на что не претендуя, ничего не требуя взамен. Смеясь над собой — что за детские проказы! — Дико быстро сорвал с себя рубашку и натянул майку с номером «3». Она была ему малость тесновата и затрещала по швам. Дико высоко подпрыгнул три раза, пытаясь руками достать потолок. Сердце тоже рванулось и забилось учащенно. Раздосадованный, он сдернул с себя майку и отбросил ее в сторону…
В понедельник Дико встал рано, долго и тщательно мылся и тянул время завтрака сколько мог. Ему не терпелось поскорее отправиться в спорткомитет и узнать, зачем же его вызывают туда. А может быть, все-таки дело не в экипировке? Но его просили прийти в десять, а раньше являться значило нарушать свои обычные правила, и он, хоть и побежденный, делать этого не хотел. Дико Диков есть Дико Диков, и пусть все это знают!
Ровно в десять он переступил порог комнаты — солидный в сером фланелевом пальто, которое очень шло к его светлым глазам. С независимым видом он прошел по коридору до комнаты баскетбольной секции. На дверях, как всегда, висела прикрепленная кнопками напечатанная на машинке бумажка: «Государственный тренер Никола Тонев». Дико почувствовал обычное волнение, которое всегда охватывало его перед этой дверью.
Оттуда доносились голоса, говорили разом много людей — может быть, какое-то заседание? Но Дико решил: раз его вызвали на десять, стало быть, он имеет право войти, а не ждать под дверью. Он постучал — не громко, но и не тихо — и вслед за этим нажал ручку. Дверь сразу открылась — напротив за столом сидел сам Тонев, глядел в какую-то бумажку и быстро, с напором что-то объяснял сидящим. Увидев Дико, он замолчал, пригляделся, узнал его и с облегчением улыбнулся:
