Старик наблюдал за ней, со стыдом и раскаянием вспоминал о своем прежнем отношении к этой скромной женщине, о чувстве превосходства, которое он демонстрировал весьма открыто — еле кивнет головой и пройдет в свою комнату. И как ни упрашивает Марица сестру побыть с ней еще немного — «ты ведь знаешь, он только с виду строгий, а вообще добрый…» — но Пенка взволнуется, захлопочет, суетливо соберет гостинцы от Марицы и отправится домой, на другой конец Софии.
После смерти Марицы Пелин первым делом постарался искупить свою вину перед младшей сестрой жены. Она стала чуть ли не единственным человеком, с которым он часто виделся, — ходил к ней, носил немудреные сладости, разговаривал часами о дорогой им обоим Марице, о Дико, она угощала его вареньем и компотами, которые варила сама. Сначала она даже не знала, как обращаться к нему, потом освоилась и почтительно, со следами прежнего трепета произносила «Пелинко». И краснела, когда он хвалил ее кулинарные таланты.
Кроме Пенки, никто из родных к ним давно не ходил. Пенка убеждала их, что Пелин переменился, но они не верили и от приглашений отказывались, хотя и уважали мужа Марицы за ум и деловитость. Узнав от Пенки, что Пелин серьезно болен, родные все же стали приходить — сначала двоюродный брат Старика громогласный холостяк Рачо, инспектор трамвайного управления, потом толстая слезливая тетя Роза со своим невзрачным супругом Милчо, который во всем ей подчинялся.
Когда дело пошло на поправку, Дико решил пригласить приятелей отца, но они вдруг сами явились — шумные, веселые ребята с седыми головами…
Сидя у постели Старика, Дико много раз испытывал страстное желание поделиться с ним своими горестями и попросить совета. Дико даже себе не хотел признаться в том, что ему необходимо сочувствие, а оно было ему нужно, и кто же лучше собственного отца поймет его? Он смотрел на посеревшее от болезни лицо отца в надежде, что тот первый нарушит заговор молчания, который установился между ними. Иногда Старик медленно поворачивал голову, открывал глаза, но как только взгляды их встречались — опускал уставшие веки. Дико чувствовал — и он ждет, давно ждет этого разговора, но боится начать. И тогда Дико обуревала досада и гнев на себя: надо же, его отец порядочный, серьезный человек трепещет перед виноватым кругом бездельником…
Наконец Старик благодаря стараниям Пенки, Дико и врачей стал подниматься и выходить на улицу: садился на скамейку в палисаднике и грелся на убывающем октябрьском солнце. Дико, видя, что отцу легче, пошел в профком завода электроарматуры и сказал, что хочет играть в заводской команде. Председатель профкома и физрук чуть с ума не сошли от радости — еще бы, сам Дико Диков пришел к ним! Тут же пригласили тренера.
