компания собиралась обычно в обеденное время. Место было весьма удобное, полно студентов, народ снует туда-сюда и никто не мозолит глаза, а это крайне важно: и без того про них шла молва по городу, ползли сомнительные слухи. В полпервого уже нигде не было ни одного свободного места. Компания рассаживалась за столом у самого окна, мужчины не пропускали ни одной красивой женщины без соответствующих комментариев, все спорили о фильмах, листали иностранные журналы. Как-то Петьо принес сборник английского юмора. Но или он плохо переводил, или анекдоты были без соли, но Дико было совсем не смешно — он смеялся, чтобы не отстать от других и не показаться глупее…
Он заметил, что после случившегося компания стала иначе относиться к нему. Это его испугало. Раньше, чуть завидев его, все поднимались, здоровались, некоторые даже приветственно махали издали руками. Теперь они замечали его только тогда, когда он уже подходил к столу, и не считали нужным ради его прихода прекращать разговор даже на миг. А может, это ему только казалось? Ведь они такие снобы, а он теперь не член национальной сборной, и вообще никто…
В полвторого обед был кончен, и компания разбрелась — до вечера. Дико не мог бы сказать, что провел это время приятно, но, оставшись в одиночестве, он снова ощутил тоску и пустоту внутри — ему очень не хотелось идти домой…
Быть может, раньше Дико и простил бы Биги его долг, потому что больше всего на свете ненавидел скандалы. Но сейчас, когда все будто нарочно объединилось против него и каждый так и норовит околпачить, надуть, а то и вовсе посмеяться над ним, Биги стал навязчивой идеей — если Дико уступит, размякнет, значит, все, конец, подставляй шею, и будут все на тебе ездить. Нужно вернуть, непременно вернуть все, что тебе принадлежит. И Биги — это только начало…
Вечером Дико отправился к дому, где жил Биги, и стал ждать. У дома было два входа, и, когда стемнело, наблюдать за всеми, кто входил, стало невозможно. Пришлось выбрать один из входов. К полуночи у него кончились сигареты. Без четверти час Дико вышел из засады, ноги затекли и болели, и, проклиная все на свете, с трудом потащился домой. Скорее всего Биги незаметно вошел через второй вход или не ночевал дома.
Через два дня Дико опять пришел сюда — на рассвете. Солнце еще не поднялось, на бледном небе виднелись крупные звезды, но было уже достаточно светло, чтобы взять под наблюдение оба входа. Дико переводил взгляд с одного на другой, как в пинг-понге… Количество окурков у его ног росло. Вот заскрипели двери, показались первые жильцы. Он даже не заметил, как поднялось солнце, глаза слезились от напряжения, он был уже почти уверен, что все это бесполезно, все равно он упустит Биги и дурацкая затея кончится ничем… Вдруг он заметил, что из второго входа показался человек в синем пиджаке — и тут же исчез за углом. Дико пустился за ним.
