– Мама, и ты с нами!
Юля потянулась к матери, но та отвернулась и произнесла с некоторой обидой в голосе:
– Интересно, а с бабушкой кто останется?
– Она сама посидит. Мама, ну пойдем! Мы же ненадолго! – с мольбой в голосе стала просить Юля и остановилась, показывая, что не пойдет купаться без матери.
Наталья поворчала немного и сдалась. Скинула шляпку и пошла вместе с ними.
Обедали в общем зале. Здесь снова было многолюдно. Юля рассказала, как Антон Ильич водил ее обедать в таверну, где стояло не более пятнадцати столов, а пиццу готовили прямо в зале, и назавтра решили отправиться туда.
Старушка Вера Федоровна за обедом выглядела уставшей, мало ела и мало говорила. Вероятно, жара ее утомила. Как только закончили с едой, она скомандовала:
– Наталья! Веди меня в комнату! Я лежать буду.
Наталья поднялась. Юля участливо посмотрела на мать и спросила:
– Тебе помочь?
– Не надо, отдыхайте.
И снова она сказала это как будто с упреком, словно говоря, мол, мне тоже хотелось бы отдыхать, но я не могу. Она помогла старушке выбраться из-за стола, и вдвоем, держась друг за друга, они направились к дверям.
Юля смотрела им вслед. Бог знает, какие мысли одолевали ее в эти минуты, но лоб у нее нахмурился, улыбка исчезла. Когда фигуры исчезли за дверями, она горько вздохнула и повернулась к Антону Ильичу.
– Она совсем маме житья не дает.
Антон Ильич промолчал. Он не привык вмешиваться в чужую жизнь, к тому же за эти полдня он так устал от общества родственниц, что меньше всего ему хотелось сейчас говорить о них. Ему не терпелось поскорее забыть и о старушке, и о Наталье, и наслаждаться обществом Юли – наконец-то их оставили наедине.
Юля тоже молчала. Видно было, что все это ее беспокоило, но она решила не продолжать разговор. Молча они допили чай, доели десерты. Антон Ильич смотрел на ее лицо, как будто не видел его целую вечность и теперь блаженствовал оттого, что мог любоваться им открыто, без утайки.
– Что? – спросила Юля, видя его взгляд.
– Ты такая красивая.
Она посмотрела на него внимательно и улыбнулась. Теплая волна пробежала по ее лицу, и выражение радостного спокойствия, какое не покидало ее утром за завтраком, вернулось к ней. Он взял ее руку и погладил за локоть. Потом опустил голову, поцеловал ее ладонь и прижал ее к своей щеке.
– Может, пойдем ко мне?
Юля только улыбнулась в ответ.
– Чай пить, – добавил Антон Ильич.
Она засмеялась.
– Давай лучше вечером.
– Как вчера?
– Нет! – воскликнула она, и Антону Ильичу стало ясно, что она все же переживала из-за несостоявшегося вечера. – Не как вчера! Как позавчера.
