Оденсе сложила в наплечную сумку все, что было сейчас под рукой и могло помочь в ее ремесле. Никогда не знаешь, что за больной ждет – к беседе монах как-то не располагает. Так что может понадобиться что угодно и лучше быть готовым ко всему.
Благодаря монаху берегиня получила возможность выходить из дома, пусть и ненадолго. Возвращаясь, она всегда приносила с собой собранные по дороге охапки трав. Теперь самое сухое место под крышей, где не было прорех и не заливали дожди, было увешано ароматными вениками засушенных растений. От деревенских жителей в благодарность Оденсе принимала всевозможные ступки и пестики, бутыли из прозрачного стекла, в которых делала настойки из коры и кореньев, бочоночки из разных видов древесины. А кузнец так и вовсе выковал несколько новых, очень тонких лезвий в добавление к ее прежнему набору.
Так Оденсе, как и любая другая хозяйственная берегиня, потихоньку обрастала сопутствующим ее деятельности скарбом. И жизнь на чердаке чужого заброшенного дома уже казалась ей вполне приемлемой и обычной.
Как привычными становились и тягостные визиты монаха. Теперь странным казалось, как она могла не знать раньше ни ощущения тоски, ни одиночества.
Всадники ехали довольно долго. Пару раз Оденсе теряла из виду фигуру мужчины в ночной темноте, и ей приходилось останавливаться и ждать, чтобы монах за ней вернулся. При этом каждый раз ее нарастающее до состояния паники беспокойство передавалось лошади, и с той тоже начинало твориться что-то невообразимое. Из-за этих остановок путешествие в какой-то момент стало казаться бесконечным.
Светлела полоса рассвета на востоке. Два укутанных в черные плащи всадника, следуя в отдалении друг от друга, подъезжали к стенам города.
Вот тогда Оденсе поняла, что для монахов теперь в этой стране не существовало больше закрытых дверей. Особенно ярким выглядел этот факт на фоне ее собственного вынужденного затворничества.
Почти мгновенно были распахнуты все три ряда следующих друг за другом ворот, и путники свободно прошли за городскую стену, не будучи ни разу остановленными. Стражи приветственно кивали издали, предпочитая не приближаться к фигуре в черной рясе, и лишь мельком бросали беглый взгляд на его спутницу. Таким образом, если бы монах захотел, он запросто мог бы провести с собой в город целую толпу берегинь. И никто бы их не остановил, не задал вопросов, не спросил сопроводительных документов. Никто попросту не обратил бы внимания.
