Эльф улыбнулся и собрал тонкой лентой волосы в хвост:
– Какая проницательность! Приятно иметь с тобой дело, монах.
– Вот уж не думал, что когда-нибудь услышу нечто подобное, – прокомментировал его замечание Саммар.
– Только, – голос Шелеста звучал, отдаваясь в висках, прокравшись к ним в головы, – Ольм может отказаться от плана, который подразумевает перенос направленного на него риска на кого-то иного.
– А совсем не обязательно все и всегда объяснять, – тронула губы эльфа улыбка, и вспыхнули искорки на поверхности зеленых омутов продолговатых кошачьих глаз. И Саммар вдруг понял, что голос эльфа звучит точно так же, как и голос Шелеста. Ограниченно и более глубоко, чем все остальные звуки, приходящие из пространства. Что-то похожее он слышал, когда в детстве ухал, засовывая голову в огромную деревянную бочку, в которой скапливалась сбегающая с крыши дождевая вода.
«Замечательно, теперь вы оба у меня в голове. Можно вообще больше не сотрясать воздух словесами».
«Ну не скажи», – мысленно возразил ему эльф, а вслух произнес:
– Послушай, Ольмар. Ты мог бы отдать мне свой плащ? Я в этом насквозь промерз. – Эльф глядел прямо в глаза юноше. – Видно, местный климат мне не подходит совершенно.
– Да, климат в здешних краях стал крайне враждебным, как ни крути. – Дарина занималась упряжью своей быстроногой кобылы. – Здоровье у меня лошадиное. И единственное, на что аллергия, так это на смерть. И вот здесь, чувствую, у меня самое настоящее обострение начинается.
– Еще бы оно не началось. Посмотри, посреди чего ты стоишь. Словно вывернутая наизнанку свежая могила, – совершенно серьезно ответил Гыд. Он оглаживал лошадиный бок, на котором нервно подергивалась кожа. – Братская, – добавил он, и тут же спросил: – Мы можем уже отсюда уехать?
– Дайте мне еще пару минут, – попросил Шелест. Саммар решил, что стоит воспользоваться заминкой для завершения второй части их с эльфом плана.
Принц в эльфийском плаще уже вдел ногу в стремя своей лошади, когда телохранитель предупреждающе окликнул его:
– Ох, Ольмар, не делай этого! Ни в коем случае!
Ольм вздрогнул от неожиданности и замер, стараясь не сделать больше ни одного движения.
– Чего «этого» не делать? – Настороженность в его голосе была слегка разбавлена любопытством.
«Какой он все-таки еще ребенок». – Бородач спрятал рвущуюся проявиться улыбку и указал глазами на стремя:
– Ты что, совсем не видишь?
Принц скосил глаза вниз. Ожидая узреть там что угодно, начиная с раздувшей капюшон змеи и заканчивая ползущим с гарротой в зубах ожившим палачом. Но ничего не увидел, нахмурился и сказал:
