– Что есть «пагафка»?
Она сняла очки и внимательно посмотрела на него.
– Как? – спросила она. – Повтори ещё раз.
– «Пагафка», – старательно повторил Ричард.
Елена Сергеевна опять надела очки.
– Нет такого слова, – мрачно сказала она. – Тебе послышалось. Давай проверим домашнее задание.
На следующий день была физра. Никмих раньше играл в баскетбольной сборной, поэтому в баскет они играли чаще всего. Ричард, при своём невысоком росте, играл классно. Вот и теперь он неожиданно оказался возле самого кольца. Серёга Залепин тоже играл классно, и их всегда определяли в разные команды – для равновесия. Он тут же оказался за спиной у Ричарда и дёрнул его за длинные локоны на шее.
Тот резко обернулся, что-то процедил сквозь зубы и толкнул Залепина в живот. Залепин с притворным стоном согнулся пополам.
Никмих засвистел.
– Конец разминки, – сказал он.
Все разбрелись по залу: кто на канат, кто к шведской стенке. Ричард сел на скамейку, угрюмо уставившись в пол.
– Что ты его задираешь? – Никмих положил руку на залепинское плечо. – Чем мешает-то он тебе? Словечки эти твои дурацкие… а он ходит, спрашивает у всех – что значит.
– Он тоже словечки говорит, – буркнул Залепин.
– Тоже непонятные? – усмехнулся Никмих.
– И непонятные тоже. – Залепин отвернулся.
– Ну, значит, надо вам людьми становиться. Тогда будет общий язык. А так – зверьками – ни ты его не поймёшь, ни он тебя. И игры у нас не будет никакой, понятно?
– Команды, построились! – Он свистнул в свисток.
Команды построились и встали друг напротив друга.
– Кто капитаны-то у вас, я забыл. Так… Залепин, Фрост. Перерыв закончился. Начинаем игру. Руки пожмите.
Никмих не терпел проволочек.
Залепин и Фрост обменялись быстрым рукопожатием.
Ладони у них были одинаково тёплые и влажные.
Никмих свистнул. Игра пошла.
Где Природы толковый словарь,
Бестолковая, скажешь, наука?
Как понять эту синь, эту хмарь,
Эти скорости света и звука?
Длится медленный снег —
в чём тут дело?
Как двусмысленно всё ж бытиё:
То ли небо к земле охладело,
То ли жить не смогло без неё?
Химички все боялись. У неё были серые глаза, глядевшие поверх всех в одну точку. Она, не здороваясь, в гробовой тишине подходила к доске и, повернувшись к классу спиной, говорила замогильным голосом: «Пишем: ЛАБОРАТОРНАЯ РАБОТА».
И на доске появлялись написанные ровнейшим почерком (как для первоклашек) два этих отвратительных слова. А дальше были слова, понятные только тем, кто знает химию, а для остальных почти не имеющие смысла.
