Но вот обращение на ты и по имени со стороны Алексея, которому Платон буквально годился в отцы, так как был ровесником его же отца, было непонятно.
При этом Алексей обращался на Вы и по имени отчеству ко всем, кроме Платона и Марфы Ивановны. Здесь явно «торчали уши» недостатка воспитания молодого дарования, или результата комплексования в попытке не быть последним.
И это можно было в равной степени отнести не только к самому малому, но и к самому старому.
Редко случающиеся в их коллективе небольшие неприятности, мелкие обиды, ненужные споры, незначительные склоки в подавляющем большинстве случаев были вызваны Иваном Гавриловичем Гудиным.
Он, пытаясь хоть как-то поднять свою значимость, компенсировать свою малую полезность, обычно был их инициатором, виновником, подстрекателем, или непосредственным участником.
Поэтому он негласно и считался в коллективе «козлом отпущения», хотя всячески противился этому, пытаясь такую свою общественную обязанность повесить на кого-то другого: Марфу или Платона.
При этом он побаивался остальных двух женщин – его начальниц, и невольно уважал главную ударную силу коллектива – незаменимого Алексея.
Причину этого Платон видел в комплексе переоценности, коим страдал их старший товарищ. В остальном всё было вполне прилично и позитивно.
Большинство из постоянно или часто общающихся с Платоном людей обычно становились умнее, грамотнее, чище в своих планах и помыслах, культурнее в общении, отзывчивее и просто веселее. Они становились даже внешне симпатичнее за счёт доброго, оптимистически весёлого выражения лица. Он заражал их своим юмором, оптимизмом и энергией, придавая им спокойствие, рассудительность и большую уверенность в своих силах.
Пиком дружеского общения в коллективе были регулярно отмечаемые дни рождения сотрудников.
Застолье, как правило, начиналось ближе к завершению рабочего дня, так как по обыкновению все ждали приезда, чрезвычайно загруженного работой Алексея.
Из-за этого с трудом ожидавших начала трапезы сотрудников часто подтачивал червячок голода, толкавший их на тайное дефлорирование заранее подготовленных блюд.
Особенно этим грешили чревоугодницы Инна и Надежда, а также всегда рационально мыслящий и никогда себя беспричинно не обделяющий Платон.
В этом плане положительно от них отличались Иван Гаврилович и Марфа Ивановна. Они, всегда выдержанные, закалённые пережитым военным голодом и по старинке воспитанные к уважению общего стола, терпели до последнего.
