— Хитро придумано, Квинт! — сказал — второй легионер, переглянувшись с первым.
— Он идет из Сицилии в Нолу! — засмеялся третий, подходя к ним.
— Да-а, — покрутил головой четвертый. — Видать, пройдоха, даром что усов еще ни разу не брил.
— Постереги-ка, пока я доложу центуриону,[33] — обратился Квинт к товарищу. — Вздумает бежать, пригвозди копьем.
Часовые четвертой стражи, последней смены ночного караула, скучали, особенно те, что стояли у задних ворот. Если бы воины Спартака вздумали спуститься с горы, об этом оповестили бы лагерь часовые у главных ворот, выходящих на дорогу к вершине. Там надо глядеть в оба. А здесь… Что может случиться здесь? Еще глубокой ночью — другое дело. Можно иногда поймать какого-нибудь бродягу, пробирающегося в стан бунтовщиков… Но невыносимо однообразно текут часы стражи на рассвете, когда хорошо видны окрестные холмы и тропинки. Появление Клеона развлекло часовых. Радуясь возможности позубоскалить, они окружили мальчика и собаку.
— А не лазутчик ли это бунтовщиков? — высказал предположение один.
— О-о? — притворно удивился другой. — Разве он умеет летать?.. Эй, мальчик, у тебя нет крыльев?
— Без крыльев с горы спуститься невозможно, — согласился третий. — Клодий запер все проходы. Теперь мимо нас не проскочит и горный козел.
— А может быть, этот малый колдун? — сказал четвертый. — Не мог ли он пройти мимо наших постов невидимкой? А теперь на заре чары кончились… Не хотел бы я быть его стражем!
Тот, кому было поручено стеречь Клеона, встревожился и, размахивая копьем, подскочил к мальчику. Лев зарычал и рванулся навстречу легионеру. Клеон бросился наперерез собаке. Часовой под хохот товарищей поспешно отступил.
— Держи своего пса! сердито крикнул он. — А не то я всажу копье ему в глотку!
— А ты лучше держи свое копье в покое! — ответил молчавший до этого Клеон. Собаки не любят, когда перед их носом размахивают копьями.
— Вот еще! — проворчал часовой. — Буду я угождать каждой собаке! — Однако он опустил копье и остановился на почтительном расстоянии, не обращая внимания на шутки товарищей.
Не слушал их и Клеон. Он ждал появления центуриона. Может быть, начальник сотни решит, что такой молодой пастух и такая умная собака не опасны для римского войска? Может быть, он отпустит их?
Тучи на вершине Везувия светлели и курились, как дым.
В воротах показались центурион и Квинт. Часовые подтянулись. Клеон уставился на бляхи, украшавшие длинную, почти до колен, кольчугу начальника сотни. Клеон никогда еще не видел так близко римского центуриона, но слыхал, что бляхи эти — боевые награды, и с почтительным удивлением стал их пересчитывать. Центурион прищурился, похлопывая себя по ноге кривой тростью, которую каждый начальник центурии был обязан носить как условный знак власти.
