— Хо-хо!.. Можно подумать, что ужинаешь у какого-нибудь богача в Риме. Клянусь богами! Не хватает только флейтисток и венков.[18] — Он широко обвел рукой вокруг: — Тут и пирующие и трупы гладиаторов…
Клеон, набивший рот мясом, поперхнулся от этой шутки. Церулей весело подмигнул ему:
— Говорят, аппетит римлян возрастает, если кровь брызжет на их кушанья.
— Ну, ну, это сказки, — сказал кормчий, ласково глядя на побледневшего мальчика. — Не слушай его. Никто в триклиниях[19] не устраивает сражений. Это он просто так говорит… чтобы попугать тебя.
— А-а, — протянул Церулей, — в триклиниях не сражаются! Так если он плохо будет служить мне, я отдам его в школу гладиаторов. Тогда уж, хочешь не хочешь, а придется тебе сражаться и убивать на арене своих лучших друзей!.. Смотрите-ка, позеленел, словно незрелая оливка! — Церулей щелкнул Клеона по лбу и захохотал.
Его смеху вторил Гликон, пираты, лежавшие поблизости, и даже кормчий. Испуг пастушонка, вообразившего, что он может стать гладиатором, казался всём крайне забавным.
— Следуй за мной, как тень, и я, может быть, помилую тебя! — важно сказал Церулей.
Он направился к Приску и его помощникам, хлопотавшим возле обессиленных гребцов. Клеон и Лев, оставив еду, поплелись за ним.
Один из пиратов, приподняв голову невольника, раскрыл ему рот, и Приск, словно в подставленную чашу, влил в него немного вина. Гребец судорожно глотнул и через несколько секунд открыл мутные глаза.
— Это альбанское и мертвого оживит, — заметил Церулей, когда последний из гребцов зашевелился. — Теперь накормите их, и пусть уснут. Завтра чуть свет поднимите их!
— А с этими что делать? — Приск указал на двух невольников, лежавших в стороне. — Этот сидел последним в ряду и не успел поднять весло, когда началась буря. Ему раздавило грудь рукояткой. А другой, не знаю уж как, сломал руку.
— Зачем же на них тратили вино? — недовольно сказал Церулей. — Надо было сразу бросить их за борт. Какой нам прок в калеках? — Не глядя на раненых, он пошел дальше.
Деловитая жестокость Церулея потрясла Клеона. Не в силах двинуться с места, он растерянно смотрел вслед предводителю пиратов.
Клеон понимал, что иногда нельзя удержаться от проявлений жестокости — например, во время драки. Но это — гнев боя, когда темнеет в глазах и перестаешь замечать собственную боль и торжествуешь, нанося удар врагу. Клеон знал также, что можно мечтать о мести притеснителю; он сам обдумывал способ, как отомстить Дракилу… Но выбрасывать в море живых людей только потому, что они стали непригодны к работе… К каким же страшным злодеям попал он?.. И как от них спастись?
