Гребцы выпрыгнули из лодки и вытащили ее на берег. Лев снова остановился и зарычал. На этот раз Клеон не решился позвать его. Замерев от страха, мальчик шепотом призывал на помощь великого Пана,[8] моля его навести ужас на всех пиратов и заставить их бежать от берегов Сицилии.
И спаси моего Льва! Спаси Льва!.. О, покровитель стад и лесов, спаси моего Льва!
Люди копошились у лодки, не обращая внимания на собаку, и Клеон подумал, что Пан услышал его мольбу и сделал Льва невидимым. Мальчик расположился за камнем поудобнее и стал наблюдать. Ему было непонятно, зачем эти мореходы приплыли в «его» бухту, а не отправились в удобную гавань неподалеку расположенной Катаны. Ведь и там все перепугались бы пиратов и никто не посмел бы им сопротивляться.
Распоряжался всем худой старик в пестрой одежде, набранной как будто во всех концах мира: туника с узкими пурпуровыми полосами, как у римского всадника; остроконечная шапка — как у фригийцев, что заходили порой на кораблях из Малой Азии в Катану; тощие икры стянуты ремнями греческих сандалий, а талия перетянута поясом, затканным золотом и пурпуром. Таких роскошных поясов Клеон никогда не видывал и решил, что худой старик, должно быть, главный пират.
По приказанию этого «архипирата» гребцы вытащили из лодки — что-то напоминающее большую, обернутую плащом рыбу.
— Несите красотку в пещеру, — старик указывал пальцем на тропинку, возле которой притаился Клеон.
Мальчик замер: сейчас они направятся сюда и обнаружат его!
— Пан!.. Укрой и меня! — взмолился Клеон. — Ты же бог пастухов!
Но тут он вспомнил, как немилостивы были боги к его овцам… Нет, только быстрота ног может спасти его от плена. И, прячась меж камней и кустов козьей лозы, мальчик стал карабкаться в гору.
— А того мальчишку уберите, нам не нужны свидетели! — услышал он за собой повелительный голос старика.
Вслед за этим раздался крик. Клеон оглянулся и застыл на месте.
Два пирата несли к пещере молодую женщину с завязанным ртом, спеленатую, словно тюк, по рукам и ногам длинными полосами материи. А третий, воя от боли, катался по песку, стараясь освободиться от вцепившегося в его плечо Льва. А «главный» пират, глядя на него, хохотал, держась за живот, но, заметив, что тот вытащил нож, топнул ногой:
— Попробуй только испортить ему шкуру, и, клянусь Геркулесом,[9] вместо этой лодки угодишь прямо в ладью Харона![10] Дерись честно, как он, — когтями и зубами… Не будь я Гликон, если этот пес не придется по вкусу нашему Церулею… Эй, Приск, покажи-ка свое искусство, — обернулся он к одному из следивших за борьбой матросов: — сними того мальчишку живьем. Ручаюсь, он сумеет укротить этого зверя.
