Если труба не продолжает сужаться после изгиба, через нее мог бы пролезть человек, решившийся спуститься вниз на веревке. Еще нужно было бы найти прочную точку опоры. На тракторе сюда не подъедешь, а вокруг только колючий кустарник и трухлявые пни. Единственным решением было бы вогнать в землю ударами кувалды кол из закаленной стали. Пока же, оставаясь там, где он есть, пес ничем не рискует. Думаю, он даже не ранен. Соскользнув вниз по трубе, он должен был в конце концов упасть прямо на лапы на дно полости. Благодаря стенам, сочащимся влагой, там нет недостатка в питьевой воде, и, чтобы поддержать в нем жизнь, достаточно бросить в отверстие немного мяса.
Возвращаясь к трактору, чтобы взять свою котомку, я перестал различать тявканье через десять шагов. Нужно в самом деле находиться очень близко от сдвига, чтобы что-то услышать. Никто никогда не найдет его здесь.
Сегодня ему придется удовольствоваться скромными остатками моего полуденного завтрака: бутербродом с печеночным паштетом, от которого я уже откусил приличный кусок. Щенячий писк усиливается, когда он слышит, что я возвращаюсь. Я бросаю паек в середину трубы, но наклон слишком мал, и бутерброд прилипает к внутренней стенке. Мне приходится, перевесившись через край, толкать его концом палки. Наконец он соскальзывает вниз, и почти тотчас жалобы прекращаются, уступив место довольному хрюканью.
Назавтра Рашель придумала приступ ревматизма, скрутивший ей руки и колени, для того, чтобы взвалить на мои плечи свою часть работы. В течение двух дней, пока я изнуряюсь, ухаживая за скотиной, она не отходит от печки на кухне, удобно расположив ягодицы в глубине кресла, а толстые ноги на табурете. Благодаря чему у меня только и остается время, чтобы к вечеру смотаться до черных садов и опрокинуть добрый котелок мяса в дыру.
В мою заброшенную обсерваторию я возвращаюсь лишь вечером, в самый драгоценный час, когда Анаис, перед тем как лечь спать, взяла привычку задерживаться у окна ванной комнаты, ища меня взглядом. И тогда, нахожусь ли я в глубине ангара, на кухне или в маленькой комнате на втором этаже, где коротаю отныне свои ночи, я появляюсь тотчас в освещенном проеме окна. Как только она меня замечает, она раздвигает занавески, и мы остаемся так долгое мгновенье, совершенно неподвижные, словно в таинственном сообщничестве.
Стоило только Мишелю и Лоре предупредить нас, что они приедут на выходные с детьми, как тотчас ревматизм Рашели исчез как по волшебству. В несколько часов дом был начищен до блеска от подвала до чердака, пироги стояли в духовке, цветы — в вазе.
