Похожим образом поступают и взрослые: подавил эмоцию – тогда ее как будто и нет. А если спрятать от самого себя собственную же эмоцию вдруг не удалось, то человек начинает мучиться чувством вины: как же я мог разозлиться на близкого, на члена семьи (особенно если тот ничего особенного и не сделал)? Значит, я злой и неблагодарный.
Мужчинам в отношении эмоции гнева немного проще. Им иногда можно испытывать и даже – о ужас! – проявлять свой гнев. Они могут ругаться, а в некоторых случаях даже и подраться.
Гораздо сложнее с эмоцией раздражения девочкам и женщинам. Девочкам никак нельзя злиться. Настоящая женщина должна быть мягкой, доброй и всепрощающей. Девочке, которая хоть как-то проявляет свое недовольство, тут же говорят: «Ты что?! Ты же девочка!!! Ты должна быть женственной!!! Тебе нельзя ругаться! Ты должна уметь прощать. Ты должна терпеть. Принимать, понимать. Ты должна быть снисходительной…» и т. д., и она навсегда оставляет мальчишкам возможность проявлять свое раздражение. А потом взрослая девочка мучается, когда ей нужно быть твердой в отношениях с подчиненными или партнером по переговорам, когда нужно настоять на своем, отстоять свои интересы и интересы своих близких, достигать своих целей – ведь для этого нужна энергия злости, раздражения. А женщина уже потеряла с ней контакт, не умеет пользоваться ею осознанно, а значит, теряет этот ресурс.
Таким образом, страх и гнев – эмоции, которые труднее и непривычнее всего осознавать. Это тоже одна из причин, почему мы ставим их на первое место в модели эмоций, и только потом идут печаль и радость.
Печаль и радость – это эмоции, которые наблюдаются уже не у всех организмов, а только у тех, у которых появляются социальные потребности. Если вспомнить знаменитую пирамиду Маслоу[16], то можно сказать, что эмоции страха и гнева больше связаны с двумя нижними уровнями потребностей (физиологическими и потребностью в безопасности), а печаль и радость – с теми потребностями, которые возникают при социальном взаимодействии с другими людьми (потребностями в принадлежности и принятии).
И хотя запрет на проявление печали и радости в социуме не столь силен… он тоже есть!
Для мальчиков существует достаточно сильный запрет на печаль – «Настоящие мужчины не плачут». Казалось бы, этот запрет относится только к сильному проявлению печали, к слезам. Однако в неявной форме запрет на печаль одинаково проявляется к любому проявлению этой эмоции и у мальчиков, и у девочек. «Ты что такой грустный?» – спрашивают родители своего ребенка, лишь только он слегка задумался. С одной стороны, это оправданно. Детям действительно важно, чтобы их эмоциональным состоянием интересовались. Но иногда ребенку просто надо побыть в состоянии легкой печали, или светлой грусти, в котором легче анализировать, подумать о чем-то важном, а родители не дают ему такой возможности. Это может проявляться в навязчивом подбадривании «Ну давай, развеселись! Не кисни!» или просто в прозвучавшей интонации. Кстати, какая эмоция возникает у родителя, когда он видит грусть ребенка?.. Возможно, тоже грусть как сопереживание, а еще?.. Еще и некоторое беспокойство.
