Но даже при полном параде она не могла сравниться с его Марисоль… по аналогии тепличный цветок и вполовину не был так красив, как тот, что вырос в диких условиях, без ограничений.
И, тем не менее, ее запах достиг его ноздрей, оказывая влияние подобно употребленному ранее кокаину, его тело откликнулось, хотя чувства и душа оставались мертвыми. Ужасная реальность была такова, что его плоть нуждалась в крови женщины-вампира… и здесь и сейчас эта биологическая нужда возобладала над всем остальным.
Даже если при иных обстоятельствах он бы пальцем к ней не прикоснулся.
— Тебе нравится? — спросила Нааша, подняв руки и сделав медленный круг.
Как ему и полагалось, Эссейл улыбнулся, обнажая выступившие клыки.
— Будет еще прекрасней, если снять его с тебя. Подойди сюда, — приказал он.
Нааша проплыла к нему, но не вплотную, она остановилась у желтого антикварного французского дивана, на котором было больше подушек, чем места для сидения.
— Ты, подойди ко мне.
Эссейл покачал головой.
— Нет.
Нааша надулась, выпячивая пухлые, сияющие губы в цвет платья. — Ты пересек весь город ради меня. Конечно, ты можешь преодолеть еще шесть футов.
— Я не пересеку эту комнату.
Когда он принял скучающий вид, который был ни на йоту не выдуманным, в воздухе вспыхнул запах ее возбуждения.
— В тебе нет ни капли уважения. Мне следует вышвырнуть тебя за порог.
— Если ты считаешь это оскорблением, то ты еще ничего не видела. Я уйду с великим удовольствием.
— Знаешь, у меня есть любовник.
— Правда? — Он склонил голову. — Что ж, поздравляю.
— Меня хорошо обслуживают. Несмотря на хворь моего любимого мужа.
— В таком случае мне следует оставить тебя…
— Нет. — Она обошла диван, подходя к нему так близко, что он мог видеть поры на ее гладкой коже. — Не уходи.
Эссейл демонстративно рассматривал черты ее лица. Потом протянул руку, касаясь ее волос.
— На колени. — Прежде чем она успела ответить, он указал вниз, на свои ноги. — На колени. Быстро.
— Я и позабыла, насколько требовательным ты…
— Не трать мое время впустую.
Когда очередная вспышка возбуждения достигла его носа, Эссейл знал, что она опустится на обюссоновский ковер… и когда она потянулась к нему, чтобы опереться о его грудь, он отмахнулся от ее руки, чтобы она неустойчиво рухнула на пол.
— Хорошая девочка. — Он провел костяшками по ее щеке. Потом сгреб в руке ее волосы и отклонил ее голову назад. — Открой рот.
Когда она разомкнула губы, задыхаясь, запах ее возбуждения заполнил его ноздри, ее лицо раскраснелось, груди тяжело вздымались под корсажем платья. Свободной рукой он расстегнул ширинку своих твиловых брюк и высвободил член.
