Тому, что народ не дурак, хоть в своем выборе и ошибается, будет, по большому счету, посвящена вся книга. А вот с тем, очаровывались ли мы демократией, попробуем разобраться сразу же.
Что общего у демократии и мылодрамы?
Я лично хорошо помню тот день, когда очаровался демократией. Было это в первую же предвыборную кампанию 1989 г., когда впервые формировали союзный депутатский корпус на альтернативной основе. Я попытался тогда проникнуть на собрание жителей Василеостровского района Ленинграда (поскольку сам там жил). На этом собрании среди многочисленных кандидатов в кандидаты должны были отобрать тех, кто становился кандидатом в депутаты. Странные были правила. По нынешним временами диковатые. Но завлекательные.
Завлекся я, естественно, очень быстро, но в зал не попал, поскольку его заранее забили свезенными на автобусах рабочими василеостровских заводов, которые должны были проголосовать за кандидата, специально подобранного ленинградскими партийными властями. У входа бурлила и волновалась огромная масса политически активных граждан (вроде меня), желающих попасть внутрь потому, что им хотелось участвовать в решении судеб страны. Милиция, как и положено, граждан не пускала, считая, что пролетариев в пролетарском государстве для определения судеб страны вполне достаточно.
Бурлящие и волнующиеся совсем уж отчаялись, но тут восторжествовала демократия в лице корреспондента газеты «Ленинградская правда», специально присланного освещать события. Он потребовал от милиционеров пропустить общественность, и — сейчас в такое трудно поверить — стражи порядка подчинились. Ведь «Ленинградская правда» являлась органом обкома КПСС, а значит, даже рядовой корреспондент, согласно советской Конституции, представлял собой руководящую и направляющую силу общества.
Направил он наше общество в зал, и мы стали определять судьбы страны. Но самое интересное даже не это. Граждан оказалось гораздо меньше, чем пролетариев. Однако исход отбора кандидатов в кандидаты вовсе не был предопределен. Специально свезенные рабочие быстро превращались в граждан. Они слушали выступления, задавали вопросы, мыслили и принимали решения. Сегодня на такого рода мероприятии свезенная автобусами публика проголосовала бы именно так, как требует начальство. А тогда результат вышел — пятьдесят на пятьдесят. Отсев прошли не только «правильные» рабочие, но и неправильные «интеллигенты».
Была ли это действительно демократия? Для ответа на данный вопрос надо понять: что же по-настоящему заводило тогда людей?
