Я понял, что просто так мне от него не отвязаться, и честно рассказал все то, что мне посчастливилось наблюдать. Он внимательно выслушал, задал ряд нескромных вопросов и предложил явиться в отдел в удобное для меня время, но не позже чем завтра.
- Это еще зачем? - закосил я под дурачка. - Не имеете такого права заарестовывать честных граждан, нет такого закона!
- Успокойтесь, никто не собирается вас арестовывать. Оформим протокол допроса, и вы свободны. Кабинет 235.
- А, ну тогда жди, приду. Генерал, а скажи-ка мне по секрету, того мужика замочили или он сам окочурился?
- Неизвестно, а как вы думаете?
- Мало ли что думает гражданин Гончаров, я ведь не прокурор. Сам-то ты был на месте происшествия?
- Конечно был, выехал вместе с операми.
- Ну и что можешь сказать?
- А почему я вам должен что-то говорить?
- Да ты, наверное, ни хрена не знаешь, все вскрытия ждешь, оно конечно, вскрытие покажет.
- Мужик, а ты чего раздухарился? - потихоньку закипал лейтенант. Какое твое собачье дело? Не суй нос, куда тебя не просят.
- Конечно, понапринимали в органы всякую шушеру, которая в сыскном деле понимает как свинья в апельсинах. Иди и меня не жди. Не приду я к тебе. Опрашивай своего старичка стукачка.
Прищурив глаз, лейтеха так многозначительно на меня посмотрел, что я невольно насторожился, ожидая нежданной гадости. И он выдал свой козырь:
- Гражданин Гончаров, я буду вынужден доложить о вашем аморальном образе жизни вашей жене и поставить ее в известность о существовании гражданки Цвигуновой, вашей любовницы.
- С каких это пор следствие занялось шантажом? Или теперь это стало вашей методой и нормой жизни? Видимо, мне придется доложить о вашем поведении полковнику Ефимову.
Развлекался я от души и на полную катушку, но только вот удовольствия не получал. Комично и жалко смотрелся спровоцированный мною лейтенант. Выплюнув окурок, я побрел в подъезд.
- Жди, генерал, после обеда нанесу тебе визит вежливости, готовь ананасы и шампанское "Московское-ментовское".
Весь день я убил на приватизацию квартиры и оформление доверенности на имя Валентины. Освободился, когда на улицах уже зажглись фонари. 235-й кабинет был открыт настежь, но в нем, кроме моего вчерашнего знакомого старичка, никого не было. Дед важно восседал за облупленным письменным столом, в упор меня не замечая. Я негромко и смущенно покашлял, давая ему время вполне насладиться собой.
- А-а-а, это ты? Явился не запылился, забздел ментов-то. А вчерась-то куда как смелее был. Бесстыдник блудный, погоди, я еще Жоре Цвигунову обскажу, ты у меня вообще на цыпочках ходить будешь, я на вас управу найду. Садись пока, сейчас начальник придет, будем об тебе решать. Может, в суд дело передадим, а может, штрафом отделаешься. Но наказывать все одно будем.
