- Страшно было? - с жутковатым интересом спросила баба.
- Не очень, вот когда я первый раз с пионервожатой, тогда куда как страшнее было. А почему ты проявляешь такой нездоровый интерес к ощущениям осужденных на смерть? Собираешься стать тюремным священником?
- Нет, но мне нравится думать о смерти.
- А мне вот нет. У тебя в машине есть что-нибудь выпить?
- Наверное, есть, сейчас посмотрю. У него всегда есть.
Пока она ходила, меня вдруг ни с того ни с сего вырвало. Она появилась в самую неподходящую минуту.
- Боже, что с вами?
- Ты интересовалась моими впечатлениями как смертника, вот я и постарался тебе ответить. Устраивает?
- Вполне. Выпей. Я ненадолго приду к тебе домой, можно? Ты где живешь?
- Я нигде не живу, и поэтому ко мне нельзя.
- О, Нинон, я вижу, ты нашла общий язык с этим придурком, поздравляю! Ты поишь его моим коньяком? Жаль, что я его не пришиб, но еще... еще не вечер.
- Слушай, ты, рожа уголовная. - Ухов намотал его шарф на кулак и притянул к себе. - Иваныч мой друг, и, если хоть один волос упадет с его головы, твоя голова упадет с плеч, ты меня знаешь.
- Да пошутил я, Ухов, все нормально, валим к нам, Константин, к тебе никаких претензий. Поехали!
- Не, братан, извини, как-нибудь в другой раз, у нас дела, отмахнулся Макс, чему я был несказанно рад, - зайду обязательно.
- А почему это "зайду"? Приходи не один, вместе с Константином. Кстати, Костя, а как ты на меня вышел?
- Я же объяснял вам, помогла безалаберность вашей знакомой Светланы, она обронила свою записную книжку во время телефонного разговора, свидетелем которого я невольно стал. А за пять минут до этого она была у меня в номере, при ней и принесли деньги. Нужно быть полным идиотом, чтобы не связать одно с другим. Я услышал имя "Рахим", и этого было достаточно, чтобы найти его в записнушке. Кстати, передайте ей пропажу, видеть ее не хочу, сучонку.
- А она не сама на меня капнула?
- Конечно! Значит, офицер в отставке выгораживает гостиничную шлюшку-наводчицу? Ничего лучшего ты придумать не мог. Прощай, нам не надо больше встречаться.
- Я того же мнения, прощай, офицер в отставке!
Совершенно измотанные, в девятом часу мы наконец добрались до гостиницы. Инспектор Воробьева, сидевшая в номере на телефоне во время моего отсутствия, доложила, что моей персоной никто, кроме Ефимова, не интересовался. Выпив по сто граммов, они ушли, а я приготовился спать. Судя по всему, завтра мне предстоял нелегкий денек. Но как я ни старался уснуть, сделать этого мне не удалось, то ли из-за пережитого потрясения, то ли от грядущего пикового дня. Мысли, одна мрачнее другой, мерзкими, волосатыми гусеницами лезли в голову, не давая возможности сосредоточиться на главном. А оно где-то рядом, это я чувствовал печенкой. Но ухватить не мог, мешало что-то постороннее, ненужное. Поворочавшись таким образом около часа, я со злостью опрокинул стакан водки и наконец-то вырубился.
