5. Уйти от страха неизвестности, которую несет с собой свобода.
6. Убить живое начало в душе ребенка (в своей душе оно уже вытравлено).
7. Отомстить за перенесенную душевную боль.
Поскольку в любой системе воспитания реализуется хотя бы одна из перечисленных потребностей, каждая из этих систем как нельзя лучше подходит для того, чтобы сделать из воспитанника хорошего воспитателя. Но никогда ни одна из них не будет способствовать формированию по-настоящему свободного человека. Ведь если ребенку проповедовать мораль, он приучается проповедовать мораль, если предостерегать его от чего-либо, он тоже будет со временем предостерегать людей от чего-либо, если с ним ругаться, он тоже будет ругаться со всеми, если его высмеивать, он тоже будет высмеивать других, если его унижать, он будет делать тоже самое с другими, если убить его душу, он научится убивать душу. Свою, чужую или обе вместе — это зависит только от него.
Все это отнюдь не означает, что ребенок непременно должен быть полностью предоставлен сам себе. Нужно только с уважением относиться к его личности, проявлять терпимость к его чувствам и воспринимать его потребности и обиды как свои собственные. Искренность родителей, ощущение себя свободными людьми — вот что естественным образом заставляет ребенка сдерживать себя и соблюдать правила приличия. С помощью педагогических догм такого эффекта не добиться.
Как родителям, так и педагогам наиболее трудно быть искренними и ощутить себя свободными. Это объясняется следующими причинами:
1. Если родителей с ранних лет приучали не прислушиваться к голосу собственных чувств, не принимать их всерьез и даже презирать их, издеваться над ними, то для общения с детьми им будет крайне не хватать этого умения. Заменить они его попробуют педагогическими принципами. Например, они откажутся похвалить или приласкать ребенка, боясь тем самым испортить или избаловать его, и никогда не признаются, что их родители причиняли им боль, поскольку такое признание противоречило бы заповеди «Почитай отца твоего и матерь твою».
2. Родители, которых в детстве лишили права в полной мере ощущать свои потребности или отстаивать свои интересы, утратили жизненные ориентиры и потому полностью зависят от «незыблемых» педагогических принципов. Тем не менее они, как правило, не уверены в себе, и ребенок не может не чувствовать эту неуверенность. Ситуация усугубляется тем, что родители могут бросаться из одной крайности в другую, ведя себя то как садисты, то как мазохисты. Вот только один пример. Человек, которому с малых лет жестокими мерами привили послушание, в определенных условиях будет так же и теми же методами воспитывать своего ребенка, чтобы впервые в жизни удовлетворить потребность в уважительном к себе отношении. Но одновременно в промежутках между садистскими действиями он вполне может вести себя как мазохист, т.е. позволять делать с собой практически все, что угодно, молча сносить насмешки, оскорбления и т.д., т.к. он привык терпеть. После несправедливого и жестокого наказания собственного ребенка у него может внезапно возникнуть чувство вины, сопровождающееся любвеобильностью, и ребенок, почувствовавший перемену в поведении отца и не знающий, каково же его подлинное лицо, в свою очередь начинает вести себя агрессивно, провоцируя отца. Отец, как правило, не противится этому, ибо подсознательно помнит, что именно так обращались с ним его собственные родители. Ситуации, в которых «детям позволяют заходить слишком далеко», используются педагогами как доказательство необходимости применения суровых наказаний.
