Переместившись, я выбрал удобную позицию: отсюда можно держать под прицелом лестницу и вассаровскую голову, не меняя положения. Глухо бьющееся сердце больно билось о разбитую грудную клетку.
- Константин Иванович, не стреляйте, это я - Гранин. Мне можно к вам?
- Спускайся. - Я расслабился, и, как всегда, у меня затряслись руки. Удивительный организм - трясется после того, как опасность миновала.
- А я заждался вас, решил посмотреть, может, случилось что. Почти два часа назад ушли. Господи, а это еще кто?
- Вот такого я медведя словил. Не узнаешь? Поверни рыло, домушник. Кому говорю?
Недовольно урча и матерясь, Вассаров перевернулся на спину.
- Та-ак, - белеющими губами простонал Гранин. - Вот, значит, кто! Так я и думал. Где отец? Где отец? Я тебя...
- Успокойся, Дима, он этого не знает. Но знает другое.
- Что? Что он здесь делал?
- Расскажу позже. Подумай, куда его можно спрятать на несколько дней. Чтобы под ногами не путался.
- А чего его прятать, сдадим в милицию, пусть разбираются.
- Нам это может повредить. Вдруг он еще что-нибудь вспомнит, полезное для нас.
- Есть одно место, километров пять отсюда. Спрячем его там. А вы что-нибудь нашли?
- Я еще не искал, сейчас посмотрим.
Открыв тайник, я запустил туда руку по самый локоть и пощупал нечто холодное и квадратное, похожее на металлическую коробку. Отчаянно заработала мысль: вытаскивать или погодить, подождать до лучших времен? Нет, вовремя опомнился я, лучших времен может не наступить, а проникать сюда в третий раз вряд ли придется. Решительно я потащил коробку на себя. Ею оказалась емкость для кипячения шприцев, именуемая стерилизатором.
- Вот, Гошенька, наверное, ты приходил за этим? - вежливо осведомился у скрипевшего зубами удава. - Все. Уходим. Коробку осмотрим позже в спокойной обстановке. Прыгай, зайчик, только штанишки поддерживай!
В первом часу ночи по замерзшей глине проселка мы поскакали в тайгу. По обледеневшей ухабистой колее "уазик" швыряло немилосердно, каждая яма мучительно отдавалась в груди. Что там у меня поломал змей, сидящий рядом, я не знал, но, видимо, к добру кровавое отхаркивание не приведет. Сволочь! Он сидел уткнувшись мордой в колени, а заведенные за спину руки были высоко задраны и прикованы к стойке вездехода. Ствол пистолета упирался ему в ухо. Он знал, что я выстрелю не мешкая, потому вел себя кротко и благовоспитанно.
- Дима, мне, наверное, с утра в больницу нужно. У тебя есть кто-нибудь знакомый? Все легкие отбил, поганец...
