3-го мая своим гениальным расстрелом министров и Флита Штерн спас свою шкуру.
Он пытался сначала захватить архивы — списки членов «КМ». Как только его люди приходили в помещение клуба для обыска, и взяв ключи, пытались открыть кассы, — кассы накалялись и все бывшее в них превращалось в пепел. Так издевался Орлицкий над Штерном. Тогда приступил Штерн к методу несчастных случаев. Так погибла несчастная Ванда, так погиб Седлачек. Гончие Штерна замыкали круг около Орлицкого.
— Я не уехал тогда, когда он приказал мне. В тот день я услал только жену и ребенка. Я оставался, обеспечив себе выезд, еще четыре дня. Я рассчитывал спасти его — против его воли. Каждый день он бросал новый вызов, каждый день петля на его шее сильнее затягивалась. Я ушел, когда ему ничем больше не мог помочь. Он был объявлен врагом государства. Его фотографии и приметы рассовали каждому. За его убийство расписали баснословные премии.
Все бросились к Стеверсу. Его согнутая спина судорожно вздрагивала. Стеверса душили рыдания.
— Неужели и он погиб? Зачем не я? Трупы, без конца трупы! Кровь — всю мою жизнь так! Неужели я проклят?
Его с трудом успокоили. Потерял обычную хладнокровность и адмирал Мартини.
— Может быть, еще не поздно? Я пошлю ультиматум Штерну!
— Бесполезно, адмирал. Вы выдадите этим только себя. Про ваш же ультиматум, кроме Штерна, никто не узнает. Что можете вы ему сделать на расстоянии нескольких тысяч километров?
Нет! Как ни ужасно происходящее там, нам нужно выполнить его заветы. Он подчеркнул мне — пусть никто обо мне не беспокоится, пусть думают только о своей работе, пусть верят в конечный успех.
— Я не могу себе представить, — произнес Курт, — чтобы Орлицкий погиб, его гений укажет ему путь в последний момент. А мы его живого уже похоронили и оплакали, — сказал он, обнимая Стеверса.
— Адмирал, поедем на острова, это немного рассеет, ведь вечером будут торжества. Захватим на обратном пути — ваш катер же такой вместительный — всю молодежь. А позже, может быть, придут хорошие вести. У меня есть еще здесь несколько срочных дел, но через полчаса я на глиссере догоню ваш катер.
Когда Курт вернулся в залу, проводив остальных до катера, стенные часы пробили одиннадцать. Перешагнув порог, он услышал за собой голос майора:
— Начало говорить радио федерации! Включить его?
— Этого не может быть, майор! Сейчас там три часа ночи, а впрочем, включите.
Курт не успел пройти и половины залы, как ясно и отчетливо услышал:
