Профессор попросил меня рассказать о себе. Я сказала, что учусь на первом курсе и хочу стать врачом. Он напомнил, что, согласно правилам университета, его лекции предназначены для второго-третьего курсов. Я ответила, что курс показался мне очень интересным, а ограничение довольно произвольным. Он громко рассмеялся, и я внезапно осознала, что наконец-то кто-то оценил мою независимость. Это не мисс Кортни, и мне не нужно делать реверанс. Профессор сказал, что у него есть место лаборанта для работы по его гранту, и поинтересовался, нужна ли мне работа. Еще бы! Ведь это значило, что я могу бросить свою скучную подработку кассира в магазине одежды и наконец-то буду учиться вести исследования.
Это был прекрасный опыт: я научилась кодировать и анализировать данные, работать с компьютером, делать обзоры научной литературы, готовить материалы для публикаций. Профессор, с которым я работала, изучал структуру личности, и исследование индивидуальных различий между людьми казалось мне захватывающим. Я погрузилась в работу, которая стала для меня не просто источником дохода и знаний, но и убежищем. В отличие от лекций, которые, как и любое строгое расписание, предполагают стабильное настроение и трудоспособность, исследовательская работа допускает гибкость и независимость. К сожалению, университеты не признают сезонных колебаний поведения и способностей у маниакально-депрессивных личностей. Моя зачетка пестрела незавершенными курсами и проваленными экзаменами, но качественная дипломная работа, к счастью, перевесила плохие отметки. Перепады настроения и приступы черной депрессии нанесли огромный ущерб моей жизни и карьере в студенческие годы.
В двадцать лет, по окончании второго курса, я решила на год сменить обстановку и отправиться учиться в Сент-Эндрюсский университет в Шотландии. Мой брат и кузен тогда учились в Англии и предложили присоединиться к ним. Я была очарована шотландской музыкой и поэзией, которые мой отец так любил. В кельтской меланхолии, которая для меня ассоциировалась с нашими шотландскими предками, было что-то притягательное, даже несмотря на то, что я хотела бы отстраниться от темной стороны моего отца. Думаю, тогда я чувствовала, что возвращение к истокам как-то поможет мне разобраться в собственных путаных чувствах. Я подала заявку на государственный грант и покинула Лос-Анджелес на год, чтобы днем осваивать науку, а по ночам – музыку и поэзию.
Сент-Эндрюс, говорил мой научный руководитель, это единственное место в мире, где снег падает горизонтально. Он был известным нейрофизиологом родом из Йоркшира. Как и все прочие англичане, он был убежден, что нормальная погода, как и вообще цивилизация, заканчиваются там, где начинается шотландская провинция. У него определенно был пунктик по поводу погоды. Древний каменный город Сент-Эндрюс расположен на самом Северном море. Осенью и зимой его насквозь продувают ветра такой силы, что в это невозможно поверить. Мне после нескольких месяцев в Шотландии поверить пришлось. Ветер был наиболее суров на восточной окраине города, где располагалась лаборатория морской биологии.
