- Да какое там время? - усмехнулся я: - Ты всего лишь на десяток лет меня старше. Молодая еще. И красивая. Кстати, папочки для нас не намечается еще? Мужика у тебя нет?
- Какой там мужик? - возмутилась мама Люда: - В деревне мужиков почти нет итак! А еще родственников мужа куча! Попробуй только загулять с кем. Это вам не город ваш! Там у нас все строго. Коровы да свиньи, вот и все мои друзья. Да дочки... Вот младшую там бросила на хозяйстве, а душа не на месте.
- А сколько младшей уже?
- 13 лет!
- Ничего, взрослая девка, управится с коровой. Опять же сама говоришь, строго там у вас.
- У нас-то строго! А вот вы тут слишком свободно живете! Лизонька то мне пожаловалась уже на тебя охальника! Разве можно так девушку юную... это самое. Неужто не можешь сдержать себя? Она еле ходит бедная, ноги подгибаются.
- Что? Серьезно? Жаловалась? - нахмурился я: - Ладно, буду знать. Мне-то она ничего не говорила... а тут вроде как дело молодое. Опять же весна. Отпуск. Сил не меряно.
- У тебя то не меряно, а ей потом весь день на ногах стоять!
- Ну так замени её! У самой-то мужика лет десять не было? И тебе приятно и ей полегче. Я же не против! - ухмыльнулся я. И тут же схлопотал пощечину с криком "Ах ты охальник!". А потом маму Люду как заклинило. Она села на стул, потом встала, потом снова села и снова встала, погруженная в глубокий транс тягостных размышлений.
- Да хороший я, хороший! - сказал я примирительно: - Не надо никуда бежать. И караул кричать. Ну что ты ей-богу? Кстати, старинный русский обычай, если жена слишком молода, то мать её может первое время в постели заменять.
- Врешь ты все ирод бесстыжий! Нет такого обычая! - сердито ответила мама Люда: - Нечего смеяться надо мной!
- Ладно, давай я тебе песенку спою?
Я схватил гитару и опять воспользовался репертуаром любимого Сюткина.
- Ты, с высоты, красоты своей меня не замечаешь! Но! Ночь придет! И ты узнаешь. Пускай сегодня я никто, но... дай мне хоть один шанс, и ты поймешь, я то что надо!
- Охальник и песни твои охальные! - резюмировала мама Люда. Я набросился на нее с поцелуем, сжимая в объятиях.
- Нет! - пискнула она вырываясь: - Дурак! Я не могу стоять поперек дочери! Ты что творишь? Морда бесстыжая...
- Так никто и не говорит, про поперек! - зашептал я возбужденно: - Давай повдоль! И дочке полегче и тебе радость... Я же не собираюсь её бросать?
Люда вдруг обмякла и престала сопротивляться. Через час, мы уже просто отдыхали на смятой постели.
