отдуваясь, взбежав на взгорок, пропел генерал. Дыхание немного подводило, заметил он. Да и песенный ритм с ноги сбивал, сбивал и дыхание. «Сначала пять километров несколько дней, потом семь, потом десять», — ещё раз мысленно повторил поставленную перед собой задачу генерал. За время отпуска он стабильно должен был выйти на десятку. Обязательно. Как часы.
Ни один мужчина без задачи жить не может, тем более военный, офицер, каким был генерал Юрий Михайлович Золотарёв. В отпуске с постановки задачи и начал.
Не успев прибыть в санаторий, генерал Золотарёв, игнорируя медицинские обследования и процедуры — я здоров, к чему скрывать! — тут же переоделся в спортивный костюм, кроссовки, на голову надел бейсболку, лёгкой трусцой побежал исследовать окрестности. В первую очередь ему непременно нужно было определить кроссовую дорожку: мимо озера, дальше, вглубь, в лес — для ежедневной пробежки, причём не простую дорожку, а усложнённую, с препятствиями. Чтобы сердечную мышцу нагрузить, физику прокачать, голову «проветрить». Хотя бы последнюю проблему выветрить, которую ему заместитель Ульяшов, «под занавес» преподнёс, с этим конкурсом.
Ну, Ульяшов, ну, Лев Маркович… Слово он дал авиаторов победить! Хмм… Не было печали. Хотя, его полк, полк генерала Золотарёва и может, и должен побеждать. Всех и всегда. Это истина, это аксиома. И вертолётчиков в том числе. Любых. Гвардейский ракетно-артиллерийский полк дивизии особого назначения, это вам, господа-товарищи, не ансамбль песни и пляски, не хор этих… мальчиков-девочек. А с другой стороны, будь он на месте полковника Ульяшова, разве бы он не вступился за честь своих войск, своего полка — вступился бы, конечно. Обязательно бы вступился. Ещё как! И зам так же. Значит, молодец, получается. Ульяшов, правильно поступил. Жаль, что по пь… эээ… в ресторане. В ресторане как-то принижает… базу постановки задачи. Но, что сделано, того не вырубишь. Пусть теперь отдувается. И хорошо. И отлично. И пусть… Я в отпуске! Я на природе! «Не кочегары мы не плотники…. Ля-ля-ля…» Мне хорошо! Воздух… Тишина… с восторгом души, мысленно отмечал Юрий Михайлович, на бегу прислушиваясь и к себе и к природе, в которой оказался.
Тишина вокруг действительно стояла невероятно оглушительная, и воздух был не фильтрованный, как в его штабе, а с массой цветочных примесей, как коктейль неправдоподобно бодрящий. Даже голова кружится, и дыхалка… уфф… хух… «…А то погибнут в неизвестности, да! Моя любовь и красота»,
