— Что-о-о? — Подскакивая, вновь взревел Шаман. — А кто это, я что ли?! Сучара ты депутатская… Неприкосновенностью прикрываешься, народом, избирателями… А сам!! Ты не депутат, ты паршивий убийца. Даже экспертизы не надо, одно лицо. Ты это, ты!
Баринов, серый, потный, раскачиваясь из стороны в сторону, от охватившего ужаса и сухости во рту, не мог проглотить ком в горле. Шаман уловил это, махнул рукой. Молодой человек быстро плеснул Баринову вина в бокал.
— Випей, дарагой! Не хочу тебя таким видеть. — Отворачиваясь, бросил Шаман.
Ничего не почувствовав, Баринов машинально выпил.
— Так что будем делать, генацвале, сдаваться будем или дела делать?
— Дела… — С трудом выговорил Баринов.
— Ну вот, совсем другое дело. Маладэц! — Расплываясь в дружеской улыбке, хлопнул в ладоши Шаман. — Никто и не узнает… Плёнку ми спрячем, ни один законник до неё не доберётся.
— А я? Что со мной?
— А с тобой… Да ми с тобой… — Шаман, довольный достигнутым результатом, поёрзал на диване, наклонился к Баринову. — Вот виполнишь маю маленькую просьбу… маленькую-маленькую, и… лети на все четыре стороны. Хоть на Канары, хоть на… нары — Он весело рассмеялся. — Нет-нет, не пугайся, шучу. — Видя, что депутат ещё больше бледнеет, с нажимом повторил. — Да шучу я, дарагой, шучу. Что ты! Ми этого не позволим. Такой человек и в турьме… Нет, конечно. А если и случиться такое, сидеть будешь как в Шаратоне, в камере-люкс. Это я гарантирую. Вино, девочки, всё что пожелаешь.
— А Варенцов?
— Кто такой Варенцов, какой Варенцов, зачем Варенцов?
— Он картины мои украл и… На тридцать миллионов.
— Деревянных?
— Нет, Евро.
— У тебя?!
— Да!
— Слушай, дарагой, про картины я знал, — восхитился Шаман, — но чтобы на такую сумму! А этого, как ты говоришь, фамилия… — Шаман щёлкнул пальцами.
Баринов повторил.
— Варенецов, скотина, Павел Георгиевич… И вазы…
— И вазы тоже?! — Воскликнул Шаман. Изумлён он был, кажется, неподдельно, в тоне сквозило сочувствие пострадавшему. — Ну, надо же! Не хорошо. — И без перехода жёстко спросил. — А где ты их взял?
— Кого?
— Картины эти и вазы…
— Купил.
— Значит, и ты тоже вор!
— Я?
— Да!
— Я на свои… А вот вы, товарищ… Шаман… всё это, на чьи деньги приобрели? — Неожиданная смелость поразила не только хозяина, но и самого Баринова. — Все эти костюмы, вина, фрукты… — угасающим голосом дополнил он.
Шаман неожиданно рассмеялся… Принялся громко хохотать, держась за живот и раскачиваться… И охранники едва сдерживали улыбки, косились на «гостя». Наконец отсмеявшись, вытерев глаза и высморкавшись в платок, Шаман поправил усы, бороду, выговаривая, сурово произнёс Баринову.
