Испортила настроение последняя фраза дамы:
— Представьте, а работаем мы за гроши. — Поджав губы, она выразительно посмотрела на Алексея Леонидовича, оценил ли он разницу, спохватилась, видя на его лице замешательство от такого неожиданного финала, исправилась. — Только чтоб… доставить приятное нашим людям, вернуть народу, в смысле владельцу, душу бесценных полотен. — И всё-таки не удержалась, съехала на «больное». — Понимаете, юноша, за гроши?
Порогов понимающе сглотнул горчинку.
— Так, значит…
— Да, я повторюсь, — успокоила дама. — Ни один настоящий, уважающий себя коллекционер такие полотна покупать не будет, и в дар брать тоже. Это в кодексе чести коллекционера зафиксировано. Чёрным по белом! Это свято чтится…
— Без исключений?
— Ну как у нас может быть исключений, товарищ… эээ…
— Старший лейтенант Порогов, Алексей Леонидович. — Забывшись, громко подсказал Порогов.
— Тчшь… — осадила дама, многозначительно кивнув головой в сторону работающих мастеров. — У нас, юноша, у русских, без исключений быть не может. Сплошь и рядом. — Произнесла она свистящим шёпотом.
— Вот как! А я понял…
— Вы правильно всё поняли. Мы немедленно сообщаем в милицию. Потому вы и здесь.
— Да-да, спасибо вам… Я всё понял. Большое спасибо за лекцию. Не провожайте, дорогу я запомнил.
— Всего доброго! Осторожнее там…
Порогов, вооружённый каталогом похищенных в разное время и в разных странах знаменитых, и просто дорогих полотен, ни за что не задев, прошёл и вышел из экспертного бюро через бдительные глаза видеосистемы, внимательный взгляд «живой» охраны и сложную систему предотвращения несанкционированного доступа.
— Понимаете, — рассказывал он вечером, когда все трое сыщиков собрались у Порогова в однокомнатной, снимаемой квартире. Естественно на кухне, на угловом диванчике, за коротконогим столом. Порогов был за «хозяйку», знал где что на кухне находится, жарил картошку. Запах уже витал съедобный. Голодные оперативники непроизвольно сглатывали и косились на сковороду. Мухин резал колбасу, Цветков открывал банку консервированных (Лёшиной мамой!) огурцов. — Я не пойму, полотна, говорят, настоящие, а какие же тогда висят у нас в Художественном музее, в Третьяковке?
— Ну, может и не все они настоящие, — нарезая хлеб, спокойно парировал Цветков.
— Да все. Я же говорю, все. Вот смотрите… каталог покажу… — Бросаясь из кухни, с жаром сообщил Порогов.
Но не успел. Мухин поймал его за рукав.
— Лёша, подожди ты со своим каталогом, жарь картошку, не то опять подгорит…
