Лавондисс | страница 13




III


Мистер Уильямс не сразу осознал, что Таллис замолчала. Он глядел на нее, слушая рассказ — он напоминал валлийские легенды, которые мистер Уильямс часто перечитывал — и только сейчас заметил, что на щеки девушки вернулась краска и отсутствующий взгляд сменился осмысленным. Она обняла себя руками, слегка дрожа.

— Похолодало?

— На самом деле нет, — ответил он. — Но что с концом истории?

Таллис уставилась на него так, как если бы не поняла его слова.

— Рассказ не закончен, — настойчиво сказал мистер Уильямс. — Что случилось с королевой? Что сделал сын дальше?

— Скатах? — Она пожала плечами. — Я еще не знаю.

— Не можешь хотя бы намекнуть?

Таллис засмеялась. Внезапно она согрелась; то, что владело ей, ушло. Она подпрыгнула, схватилась за нижнюю ветку и закачалась на ней, осыпав маленькой струйкой листьев человека внизу.

— Я не могу намекнуть на то, что еще не произошло, — сказала она, спрыгнув на землю и внимательно поглядев на мистера Уильямса. — Однако это действительно странная история, верно?

— Моментами, — согласился мистер Уильямс. Потом быстро спросил: — А что такого особого в рыцаре с пятью колесницами и семью копьями?

Она озадаченно посмотрела на него:

— То, что он сражается ими в одном сражении.

— А где происходила битва у Бавдуина?

— Никто не знает, — ответила она. — Это огромная загадка.

— А почему сыновья должны были есть руками в перчатках?

— Они попали в опалу, — сказала Таллис и засмеялась. — Рука в перчатке — рука труса. Совершенно ясно.

— А что такое в точности материнский поцелуй?

Таллис вспыхнула.

— Я не знаю, — сказала она.

— Но ты же сама использовала это выражение.

— Да, но это только часть истории. Я еще слишком молода, чтобы знать все.

— А что такое «камень, который не настоящий камень»?

— Я начинаю бояться, — сказала Таллис, и мистер Уильямс, улыбнувшись, примирительно поднял руку, закончив пытку.

— Ты — замечательная молодая женщина, — сказал он. — Ты рассказала мне историю, которую не могла придумать сама. Она принадлежит воздуху, воде, земле...

— Как твоя музыка, — сказала Таллис.

— Да. — Он повернулся и посмотрел на лес за своей спиной. — Но я бы не хотел, чтобы мне шептала призрачная фигура. Особенно когда я сочиняю музыку. Да, я заметил ее. Капюшон, белая маска. — Он посмотрел на Таллис, чьи глаза стали как тарелки. — Я почти чувствовал ветер между вами.

Он соскользнул с неудобного насеста в сердце умирающего дерева. Смахнув с себя кору и насекомых, удобно устроившихся на его штанах, он посмотрел на часы. Таллис мрачно глядела на него.