— Знаешь, если ты что-то чувствуешь, Викет, знаешь, ...ты всегда можешь поговорить со мной.
О Боже, включите милую фоновую музыку, у нас Момент. Глаза Тода по-диснеевски большие. Как у Бэмби, и я не знаю, что сказать. Знаете, у меня всегда было ощущение, что Брен больше увлечена родительскими заботами. Она единственная, кто говорит снова и снова, что хотела детей, но никогда не могла иметь их, но сейчас Тод пытается заставить меня переосмыслить это.
— Нет, я в порядке. — Это правда... насколько я знаю. Это более честно, чем мне хотелось бы, но слова все равно выплыли. Может, поэтому Тод любит консультировать. Он помогает правде всплыть на поверхность. Это его суперспособность.
Жаль, я не верю в героев, супер или каких-то других.
Тод кладет одну руку на перила, солнечный свет отражается от его обручального конца.
— Ты уверена, что в порядке?
Я всегда в порядке. Я выдавливаю улыбку.
— Все хорошо, Тод.
И я имею в виду именно это. Потому что я всегда в порядке, даже если это не так.
Наверху кто-то переложил мою бейсбольную биту на кровать. На секунду я думаю, что это Брен, но Брен убрала бы ее в шкаф или положила на полку. Лили единственная, кто мог оставить ее на кровати в пределах досягаемости. Сознание пытается успокоить бешеный пульс.
Я бросаю свою сумку на пол и тяжело опускаюсь следом. Моя голова действительно начинает набухать. Если бы я была умнее, я использовала бы свой день до конца, невзирая на боль, чтобы закончить свою работу. Я почти достигла своей финансовой цели, еще немного копнуть, и я закончу.
Но я смотрю на дневник Тессы, и, если честно, это странно для меня. С одной стороны, вторжение в частную жизнь — моя работа. С другой стороны, я делаю это именно по работе, а это не работа. Я не принимаю это. Я не хочу этого.
И все равно я открываю дневник.
Первая запись — шесть месяцев назад, и Тесса зарисовала свое имя по краям страницы. Я просматриваю несколько верхних абзацев и чувствую себя... странно. Нет ничего странного в том, о чем пишет Тесса — в большинстве своем о том, как она несчастна дома — но просто неприятно читать ее личные мысли.
Она никогда никому не говорила, как она списала тест по истории, и что она переживала из-за своего высокого роста, потому что ее не возьмут в чирлидеры. Все это должно оставаться личным.
Плюс, когда смотришь записи, они кажутся бессмысленными. И так целый кусок страницы, вырванной из середины и немного ближе к концу. Из того, что написано слева, следует, что Тесса была расстроена, но не было никого рядом, кто мог бы понять ее. Я двигаюсь ближе к концу, и вверху пятьдесят четвертой страницы я вижу два коротких предложения, от которых мои внутренности рухнули вниз.
