Теперь, чего искали словене в своих новых князьях, куда должны были обратиться для избрания новой династии? Требования призвания определяются его причинами. Притязания прежних княжеских родов прекращались только передачей прав их в иной, высший по своему значению в Славянщине род славянских князей; потребности наряда могло удовлетворить только призвание князя, который бы владел Словенской землей и судил по праву, разумеется, словенскому. «Поищемъ собе князя, иже бы володелъ нами и судилъ по праву». Таковым не мог быть никто из южных князей; Новгород был старшим городом, его князья старшими князьями в Руси; никто из князей неславянского происхождения, ибо старшинство или благородство иноземного князя не имело смысла для словенских племен; судить же по словенскому праву мог очевидно только славянский князь, вскормленный на основных законах славянской гражданственности. «Советъ даю вамъ, — говорит новгородский старейшина, — да послете в Руськую землю мудрые мужи, и призовете князя отъ тамо сущихъ родовъ». Если бы не история и народное предание, историческая логика указала бы на поморских князей.
Что в IX веке новгородские словене уже издавна были в сношениях с прибалтийскими вендами, более чем вероятно. Клады куфических монет, отрываемые в прибалтийских землях от Любека до Куришгафа, доказывают положительно, что в IX, а быть может, и в VIII столетии между полабскими славянами и Дальним Востоком существовал торговый союз, коего посредниками были Русь, Хазары и Болгар. Об этих сношениях в позднейшее время свидетельствуют Мартин Галл, Адам Бременский и другие; без них непонятны известия арабских писателей о вендских славянах; двинский варяжский путь относится прямо к торговому сообщению между Русью и балтийским Поморием. Другим поводом к сношениям Новгорода с Поморием было, вероятно, религиозное первенство балтийских вендов над прочими славянскими племенами; мы знаем из Гельмольда, что на поклонение идолу Радегаста в Ретре стекались ежегодно изо всех славянских земель. Еще в конце XI столетия чехи посылали тайным образом в Аркону и Ретру за языческими наставлениями и оракулами. Каченовский и Погодин думали о колонизации Новгорода от балтийских славян; мы увидим ниже, что поселение еще задолго до Рюрика вендской колонии в Новгороде имеет неоспоримую историческую вероятность.
Мы положили конечным требованием и целью призвания высокое рождение избранных варяжских князей. Уважение к благородству и старшинству уже само по себе необходимое следствие патриархальных форм быта; оно проявляется основной чертой славянского характера во всех славянских историях. «Но се Кий княжаше въ роде своемъ» — «вы неста князя, ни рода княжа, — говорит Олег Аскольду и Диру, — но азъ есмь роду княжа». Митрополит Иларион о Владимире: «Сий славный отъ славныхъ рожьдся, благородный отъ благородныхъ, каганъ нашъ Владимеръ». Знаменитые роды у чехов восходят к временам доисторическим, к первому поселению племени в Чешской земле. О высоком значении племенного благородства и знаменитости родов у прибалтийских славян знают уже летописцы VIII и IX веков. Князья и бояре встречаются у вендов с первых годов их истории. Само собою разумеется, что значению и благородству князей отвечало религиозное значение и старшинство городов и племен; как у языческих чехов, так, кажется, и у нас, достоинство жрецов было наследственно в родах княжеских; мы видели, что у многих славянских народов слово knez было первоначально общим наименованием жреца и князя. Из сказанного выше о религиозном первенстве балтийских славян над прочими славянскими племенами, выдается и преимущество вендских князей перед русскими; на них должен был пасть выбор новгородских словен, если бы его не оправдывали и самая близость сношений и, как уже сказано, вероятная родственная связь между Новгородом и Поморием.
