Гувернантка | страница 4



Ее вновь охватило волнение, ведь она ехала в дом одного из самых богатых аристократов Петербурга… Будущее виделось ей в радужном свете. Софи, которой раньше не приходилось покидать родные места, поражалась собственной смелости.

Эдвард Ханвелл глянул на ее спокойно-безмятежное, без единого признака смятения лицо и вспомнил о своей сестре Милли. Он попытался представить ее на месте мисс Джонсон. Но не смог. Милая его сердцу девочка не обладала решительностью мисс Джонсон. Однажды он послал сестре веер, купленный в Париже, и восторгу ее не было границ:

— Ты только подумай, дорогой Эдвард, какой путь проделал этот восхитительный веер! Из Парижа — в твою дикую Россию, а оттуда — ко мне в Дорсет!

Милли была уверена, что после того, как брат согласился служить в России, они потеряли его навсегда. От одной только мысли, что молодая девушка могла отправиться одна в холодную, чужую страну, Милли лишилась бы чувств.

Эдвард, взглянул на мадемуазель Альберт. Та, словно почувствовав его взгляд, обернулась. Их взгляды скрестились над головой Софи. В темных глазах француженки светилась враждебность. Но эта враждебность относилась не к нему, Эдвард знал, а к юной англичанке, сидящей между ними.


Особняк князя в Петербурге и в самом деле показался Софи настоящим дворцом. Позже, после нескольких попыток подсчитать, она пришла к выводу, что под одной крышей с князем проживают не меньше восьмидесяти человек — приближенных к семье родственников, приживалов, слуг, гувернанток и наставников, часть из которых была на службе, а часть на пенсии, продолжая доживать свой век под одним кровом с бывшим хозяином.

Парадная дверь, распахнутая настежь слугой в ливрее, словно приглашала в просторный холл с мраморными колоннами. Мадемуазель Альберт, опередив Софи и Эдварда, сразу показала себя властной. Перекинувшись парой слов со слугой, она велела Софи идти за ней. Отвесив глубокий поклон обеим дамам, Эдвард Хенвелл поспешил удалиться. Следуя за мадемуазель, Альберт по длинным, устланным богатыми коврами коридорам, Софи мельком успела заметить просторный салон в кремовых и золотых цветах с мерцающими канделябрами. Наконец мадемуазель Альберт остановилась перед одной из дверей и постучала. Лакей отворил дверь.

— Мадемуазель Альберт, мисс Джонсон, — объявил он, пропуская их внутрь.

Это был роскошный дамский будуар с зеркалом в резной раме, с обитой мягким бархатом и шелком мебелью и множеством маленьких столиков, на которых красовались дорогие безделушки и хрустальный туалетный прибор, украшенный эмалью и драгоценными камнями. Огромная, облицованная кафелем печь источала живительное тепло. Занавеси из дамасского шелка еще не задернули, и через окно виднелись золотые шпили и купола на фоне голубоватого сумеречного неба. На красном диване у окна сидела освещенная светом лампы рыжеволосая женщина. Она окинула Софи пристальным взглядом карих глаз, от которых не утаилось ни единой детали ее облика.