— Да чего же вы смотрели?
— А что? Что я мог один сделать? Речи им гуманные читать — не поймут, дураком еще назовут, а то, пожалуй, тоже бутылкой; с ними, ведь, еще человека три было, — по мировым учреждениям на службу туда ехали, — и посуды с собой много пустой было!
— И это цивилизаторы?
— Цивилизаторы... Едут всяк по своему делу... Покойной ночи...
— Тс?.. — приподнялся Ледоколов на локте.
— Кто-то возится у нас под тарантасом! — стал прислушиваться Бурченко. — Кто там? — наклонился он, перевесившись через облучок.
Шорох усилился немного; то, что заползло под тарантас, слегка застонало.
— Это ты, Урумбай, что ли?
— Гге, Урумбай есть там, Урумбайка!
— Что ты?
— Тюра спать будут... Собака придет, нехороший человек придет. Урумбайка стеречь будет... Урумбайка не будет спать!
— Ну, вот мы и под охраной! — расхохотался Бурченко. — Итак, постараемся заснуть!
— Но этого нельзя допустить. Больной, искалеченный, почти голый, валяется в пыли под тарантасом!
— Их натуру не переделаете; это, по-ихнему, в порядке вещей. Вы напоили и накормили его, а главное — не били; за это он считает себя обязанным отблагодарить вас, чем может. Прогоните его из-под тарантаса, он отползет два шага и ляжет на дороге. А коли уж хотите что-нибудь сделать, так это вот самое лучшее...
Бурченко вытащил из-под ног ковер и сбросил его на землю.
— На, вот, завернись: все теплее будет! — крикнул он Урумбайке.
Затихла возня в тарантасе, заснули, наконец, путешественники. Не затихла, не засыпала только вечно неугомонная степь... И если замолкли там дневные звуки, то теперь каждый легкий порыв ветра доносил с собой что-то неопределенное, то словно звон отдаленного колокольчика, то тихий, продолжительный свист, то слабый крик, внезапно оборвавшийся, то шелест какого-то ползущего тела, а то и такое, что и самое опытное, самое привычное ухо косоглазого степняка не разберет, что оно такое, и вздрогнет во сне полудикий конь, навострив свои надрезанные уши, и вскочит на ноги разоспавшийся верблюд, и призовет на помощь покровительство пророка наивный номад, и шепотом скажет своему товарищу:
— Слышишь, это проклятый шайтан гоняет по степи свои атары (стада)!
VII
Всадник, хорошо знающий свое дело
Длинным серебристым столбом отражалась луна, поднявшись над горизонтом, в водах Солено-горького озера. Этот столб тянулся через всю водную поверхность, дрожал, искрился и был в нескольких местах перерезан черными отмелями. Ни кусточка, ни стебелька не виднелось на плоских, пустынных берегах; трудно было даже определить ту черту, что отделяла воду от сероватых песков, покрытых кое-где илом и солонцеватым налетом; казалось, что пески незаметно переходили в воду, — так все кругом было гладко, ровно.
