полного фонетического соответствия. Поскольку лит. Saũsas = др.-рус. соухъ, а лит. dũmas = др.-рус. дымъ, при исконном родстве приведенных выше слов мы ожидали бы лит. *rauda или др.-рус. *рыда. Однако при этом совершенно не учитывается распространенное в балтийских и славянских языках чередование *ou (аu) : *u : *ũ. Соотношение огласовки корня лит. rũdá и др.-рус. роуда полностью совпадает с такими примерами, как лит. baũbti = bũbti ‘кричать’, láužti - Iũžti 'ломать (ся)’, лтш. virsaune = virsiine ‘вершина’, рус. студ - стыд, рус. диал. глудка = глыдка ‘комок земли’. Закономерное соотношение между балт. ũ и слав, (русским) у (оу) можно найти как в корневой, так и в суффиксальной части слова: лит. dũleti = рус. диал. дулетъ ‘тлеть’, лит. begũnas = pyc. бегун и мн. др.11 То же самое древнее чередование обнаруживается и у производных и.-е. корня *roud (h) -/*rud(h) -/*rũd (h)- ‘красный, бурый’: лит. raũdas, лтш. raũds = дp.-pyc. роудъ = гот. raups и др., лит. rudetI = pyc. диал. рудѢть ‘краснеть’ (*оu); лит. rudeti = дp.-pyc. ръдѢти, ср. лат. rũbere ‘краснеть’ (*u); лтш. rũdẽt - рус. рыжеть (ср. др.-рус. рыжд-ыи <*rũd-i-, лат. rũfus - с италийским f <*dh) и др. (*ũ). В балтийских языках синонимичность форм корня rãud- и rũd- подтверждается примерами типа: лит. rãuda=rũdas ‘зарница’, лит. rauda = лтш. rudulis 'плотва’ (ср. у того же корня: лат. raudus ‘медяк’, мн. ч. гй- dera). Как известно, начало металлургии бронзы в Прибалтике датируется началом II тыс. до н. э. В поселениях середины II тыс. на территории Латвии были обнаружены глиняные сосуды для плавки металлов, литейные формы и другие предметы, свидетельствующие о наличии местной металлургии [450, с. 60-61]. Уже для I тыс. до н. э. можно говорить об особом балтском стиле металлических изделий [450, с. 89]. Металлургия железа, добываемого из болотной руды, особенно бурно развивается у балтов в первой половине I тыс. н. э. [450, с. 99-100]. В этих условиях для обоснования предположения о том, что лит. rũda, лтш. rũda были заимствованы из белорусского или польского языка (sic!), т. е. где-то в середине II тыс. н. э., нужно найти какие-то следы исконно балтийского названия руды, что никем до сих пор не сделано. Связь как балтийского, так и славянского названия руды с добычей железа из руды болотной проявляется в таких изоглосса-х из области терминологии, связанной с болотом, как укр. руда ‘ржавое болото’ [526, 4, с. 85], лтш. rũda ‘ржавая вода’, лит. rũda ‘болотистая земля’ ср. также rũdpelke = rũdviete ‘ржавое болото’ и т. п. (другие примеры см.: [271, с. 109]). В литовской гидронимике хорошо распространены образования типа Rũdupis [543, с. 281 сл.]. Интересно отметить, что слова из литовской народной песни Bega kraujeliai kaip rudinelis ‘бежит кровушка словно (бурая) болотная водичка’ [539, XI, с. 870], видимо, проливает свет на семантическую историю рус. диал.
