Ева накрутила на вилку спагетти, потом повертела вилкой в противоположную сторону, не поднося ее ко рту.
— Что с ее электроникой?
— Этим занимается Макнаб. Пока ничего примечательного. Иными словами, у нее не было близких друзей. Ни возлюбленного, ни заметного желания таковым обзавестись. В свое время она соблазнила Фицхью, своего партнера, с тех пор он сыграл в ящик.
— Что-то такое припоминаю. У него был сожитель.
— Сожитель теперь на Гавайях, у него алиби. На ее попытки соблазнить кого-то еще указаний нет. Фицхью был человек влиятельный, поэтому там мог существовать мотив. После его смерти она оказалась наверху, теперь ей можно было не трепыхаться.
— Разве что ради развлечения, — предположил Рорк.
— Похоже, развлекалась она по-другому. Сняла на Рождество номер в отеле. У нее было трое наемных партнеров, которых она употребляла по принципу ротации. По части секса у нее имелась, как видно, четкая система.
— Безопасно, спокойно, штурвал в ее руках.
— Именно так. На Рождество она коротко переговорила по коммуникатору с родными. Никуда не ездила, в вечеринках, насколько нам известно, не участвовала. Жила в своем репертуаре — работала. Как хорошо я ее вижу! Раньше, глядясь в зеркало, я видела ее.
— Ничего подобного! — возмутился Рорк. — А Мэвис? Она долго была для тебя и семьей, и подругой. Фини тоже забыла? Он стал тебе не просто наставником или напарником. Он до сих пор заменяет тебе отца.
— Я их не искала, они сами на меня набрели.
— Но ты от них не отказывалась.
— Попробуй откажись от Мэвис, если она против! — Она хмуро уставилась на тарелку со спагетти. — Это как заткнуть тебя: дохлый номер.
— Выходит, ты наблюдаешь между собой и ею поверхностное сходство? Не спорю. Обе — волевые, успешные женщины, пусть по разные стороны барьера в суде, но обе по-своему служили закону. Привлекательные, умные, целеустремленные, по-своему одинокие. Вернее, ты была одинока раньше, а она свое одиночество только усугубляла.
— Теперь я уже не смогу жить без тебя — такова моя эволюция. Вдруг она тоже была кому-то небезразлична? — Ева опять намотала спагетти на вилку и машинально отправила ее себе в рот. — А она на этого воздыхателя — или воздыхательницу? — плевать хотела. Но… — Она покачала головой и потянулась за бокалом.
— В убийстве не заметно страсти.
— Ни малейшей. Когда предмет твоих домогательств упорно тебя отшивает, то ты отчаиваешься, бесишься, мстишь. А тут как-то не просматривается мотива. Все стрелки указывают на меня. В голове не укладывается.
