Коттон позвонил Флейшеру и очень долго объяснял, как его найти, а хозяину кинул на стойку серебряный доллар, чтобы гостя проводили наверх и не отпускали непристойностей ему вслед.
В час ночи Генри Флейшер, морщась от зловония, входил в заведение под названием «Белый страус». Белого здесь ничего не было, и никто такого цвета не помнил. Что такое «страус» иногда вызывало споры. Некоторые считали это сортом пива, а другие – растением. В воображении Флейшера pa так мог выглядеть только курятник, но не жилье. Он тоже был не прав.
Солидного гостя в котелке и тростью с почестями, при гробовой тишине проводили наверх. Сердце адвоката замирало, когда он слышал очередной скрип ступеней под собственной статной фигурой, медленно поднимающейся на второй этаж. В душе он проклинал Коттона, но как только ему приходили на память те места, из которых он его вытаскивал, Флейшер успокаивался. Это был не худший вариант.
Коттон сидел за столом под засиженной мухами тусклой лампочкой и писал. Он заполнял дневник.
– Ты очень быстро обернулся. Генри.
– Я так и не могу понять, от кого ты должен скрываться, и кто тебе угрожает. Что ты здесь делаешь?
Коттон не хотел выглядеть круглым идиотом и выдавал информацию малыми дозировками, упуская, как он считал, незначительные детали, картины, деньги в портфеле и прочую мелочь.
– Практически человек погиб у меня на руках, и я остался с его документами.
– Ну дальше я читал в твоем сценарии, ты находишь деньги и начинается…
– Я ничего не нахожу. Просто за этим человеком идет охота. Кому-то не терпится его хлопнуть. Но я то тут при чем?
– Даг. Мне это надоело. Ты еще не стар, чтобы впадать в детство. Ты потерял грань между реальностью и вымыслом. Желаемое ты выдаешь за действительное, а действительное заключается в том, что ты пропадал, двое суток и явился в какой-то курятник и кричишь, что ты Наполеон.
– Не Наполеон, а Робин Райнер.
– Почти одно и тоже!
– Ты мне не верить? А Нью-Йорк? А звонок комиссару управления? А это?
Коттон достал бумажник и выложил на стол карточку специального страхования на имя Робина Райнера и право на жительство на территории Соединенных Штатов.
– Это очень убедительные аргументы, Генри. Есть уже люди, готовые меня прикрыть. Этот Райнер – уникальный тип. В кашей стране его слушают и счйтавдтся с ним. Он стоит больших денег и не ограничен в возможностях. Он решил устроить здесь вернисаж импрессионистов. Я уже знаю, что это такое, а ты занимаешься картинами много лет. Даже твоя скудная коллекция есть у них на заметке. У нас страна неоткрытых тайников и возможностей: с именем Райнера можно копнуть так глубоко, что у нас глаза выскочат из орбит. Ведь были скептики, утверждающие, что в Техасе нет нефти, а на Клондайке золота. Кто-то уверяет нас, что в Америке нет изобразительного искусства, а мне предлагают открыть самую широкую экспозицию импрессионистов, которой позавидует Европа! Это уже не фильм. Это эпопея без жанра, как гимн страны.
