который чувственно развалился на шелковом пуфике. Они находились одни в
комнате, если не считать большого, немого чернокожего, который был одет только
в набедренную повязку и стоял прямо за Константинусом, сжимая в руках
широкий меч, почти такой же длины, как и он сам.
— Итак, Конан, — сказал раджа, бездумно играя большим сапфиром на
своем пальце, — разве я не принял учтиво тебя и твоих людей? Даже сейчас они
объедаются такой пищей и напитками, о которых раньше даже не имели ни
малейшего представления. Отдыхают на шелковых подушках, им играют
музыканты, для них изгибаются танцовщицы, словно нимфы — все для их
удовольствия. Я даже не отобрал их оружие, а ты ешь со мной отдельно. И все же,
я вижу подозрение в твоих глазах.
Конан указал на свой меч, который лежал на полированной скамейке.
— Я не отложил бы меча, если бы я не верил. Что же до них, то лучше не
шутить. Ведь они, как медведи во дворце. Если бы вы попытались разоружить их,
то их пьяная одержимость превратилась бы в ярость, а топоры покрылись бы
кровью. То, что вы видите в моих глазах, было не подозрением, а лишь
удивлением. Когда-то мальчиком из западной части Киммерии я восхищался
Венариумом, затем не мог оторвать глаз от Бельверуса. Потом, когда, будучи
молодым человеком, вторгся на Аквилонские территории, то считал Танасул,
Амилиус, Кастри и Тарантию величайшими городами на земле. Когда я стал
взрослым мужчиной, память о них побледнела при виде Аграпура. А теперь
5
Аграпур кажется мне едва ли не селом, когда я смотрю на позолоченные шпили и
башни Зандрагора.
Константин кивнул с легким оттенком горечи в его глазах.
— Да, это империя, за которую стоило бороться, и я когда-то мечтал о
власти, простиравшейся от моря до моря, но расскажи и ты мне об Аквилонии и
Туране. Много времени прошло с тех пор, как я отправился на восток. В те дни
иранистанские варвары перешли границы Турана, а до Аграпура дошли вести о
странных и страшных людях.
— Гирканцы! — вскричал Конан, чье лицо дико вспыхнуло. — Туран много
лет ведет с ними войну. С лучшим или худшим результатом. Но уже в течение
некоторого времени, однако, ни одна из сторон не смогла заполучить явное
преимущество. Затем, около четырех лет, длился относительный мир. Затем
