— Если распоротые животы считать забавой, то да.
— Гора Эрлика лежит в стране Черных Иргизов.
— Иргизов? Этих варваров, что поклоняются демонам? Запретный город
Готхэн и прочая ерунда?
— Этот культ поклонения демонам не бредни, — сказал Конан. — Мы
сейчас находимся на самой границе их территории. Эта земля ничейная, но за неё
иргизы враждуют с другими племенами. Нам повезло, что мы до сих пор не
столкнулись с ними ни разу. Они представляют собой изолированную ветвь
кочевой гирканской расы, сосредоточенные вокруг Мааргала, и ненавидят белых
людей запада, как чуму.
В этом месте мы приблизились ближе всего к их краям. С этого момента,
следуя на запад, мы будем удаляться от них. Самое позднее через неделю мы
должны будем оказаться на территории Узеров, которые, как вы говорите,
захватили вашего друга.
— Я надеюсь, что парень еще жив, — вздохнул Брагхан.
— Когда вы нанимали меня в Заморе, я сказал вам, что, боюсь, всё это будет
бесполезным, — сказал Конан. — Если это племя действительно схватило вашего
друга, шансы на то, что он выжил, очень малы. Я предупреждаю вас, для того
чтобы вы не были разочарованы, если мы не найдем его.
— Мы ценим это, старина, — кивнул Вормонд. — Мы знаем, что никто,
кроме тебя, не провел бы нас туда, так, чтобы наши головы до сих пор остались на
наших проклятых шеях.
33
— Пока мы еще не там, — отметил Конан, с загадочным видом закидывая
лук на плечо. — Я видел следы оленей, прежде чем мы разбили лагерь, и сейчас
хочу посмотреть, не смогу ли подстрелить хоть одного из них. Я могу не
вернуться до темноты.
— Ты пойдешь пешком? — задал вопрос Брагхан.
— Да. Если я достану одного, то принесу его ляжку на ужин.
И не говоря больше ни слова, Конан начал спускаться вниз, идя длинными
шагами по пологому склону, пока остальные, молча, смотрели на него.
Когда варвар исчез в большой роще, лежащей у подножия холма, мужчины
повернулись, все еще в молчании, и посмотрели на прислугу, суетившуюся по
своим обычным обязанностям — четыре флегматичных пунтийца и стройный
воин из Кешана, который был личным слугой Конана.
Лагерь со своими выцветшими палатками и стреноженными лошадьми был
единственным признаком жизни в этой земле, настолько обширной и тихой, что
становилось еще страшнее. На юге поднимался непроходимый барьер из гор с
вершинами, покрытыми снегом. Далеко на востоке и западе росли другие, еще
