Впрочем, нельзя сказать, чтобы сцена нуждалась в дополнительных украшениях, когда там резвились нимфы и фавны.
Тут в дело вступала мадемуазель Кауфман. Хейк недаром назвал ее своим «техническим советником». Я не воспринимал это всерьез, пока они не начали снимать эпизоды, посвященные самим оргиям. Вот тогда-то Кауфман, с ее внешностью невинной девочки, стала объяснять, какие фокусы нимфам надлежит проделывать друг с другом. Некоторые ее фантазии даже меня вогнали в краску. Я заметил, что игры мужчин ее мало интересуют. Ими занимался сам Хейк.
Положа руку на сердце, мне через некоторое время все это изрядно наскучило. Хорошенького понемножку, как вы понимаете.
Скандал разразился в мое отсутствие.
Обеспечив Хейка актерами и проследив, чтобы финансовые расчеты выполнялись ежедневно, я не видел особой надобности торчать там все время. Геннадио исчез сразу после начала съемок, и я подумал: невелика беда, если я подработаю обычным своим занятием. В конце концов, мне надо зарабатывать на жизнь. Тем более, что Ники могла вернуться не раньше чем через месяц. И меня связывал контракт с миссис Карадонтис.
Откровенно говоря, даже знай я, какие дела там творятся, это вряд ли могло что-то изменить. Я не сумел бы остановить Гутара. Думаю, и пытаться бы не стал.
В тот день, который должен был стать для меня последним в Афинах, я возил группу американцев на Парнас. Они провели там около часа, сидя в баре, и уже затемно я привез всю компанию вниз, в отель «Гранд Бретань». Я немного поразмыслил, ждать ли их, чтобы доставить в аэропорт, но в конце концов решил отдохнуть и поехал домой. К счастью, по дороге я принял еще одно мудрое решение — заглянуть в таверну и выпить перед сном стаканчик бренди.
Там меня ждало сообщение от Геннадио: «Немедленно позвоните» и телефон его конторы.
Он схватил трубку после первого же сигнала и не стал тратить время на приветствия.
— Где вы сейчас? В таверне?
— Да.
— Немедленно приезжайте ко мне в контору.
— Я…
— Не спорьте, недосуг. Сию минуту ко мне. Но машину оставьте у клуба. Ее не должны видеть возле конторы. Понятно?
— Но…
— Сейчас же сюда, слышите? Ради самого себя, торопитесь!
Геннадио бросил трубку.
В голосе его звучал панический страх, и одно это здорово напугало меня. Я стоя опрокинул в себя стаканчик и помчался в контору.
Что мне особенно не понравилось, так это приказ оставить машину поодаль. Это означало, что связь со мной представляла для маклера какую-то опасность. Тем не менее ради меня (или грек только так выразился?) он хотел поговорить. Я даже подумал, а не полезнее ли для моего здоровья проигнорировать вызов. Но я плюхнулся в машину и полетел к Турколимано.
