— Да. Я работаю, а деньги они платят вам. Сколько это составит?
— Как раз покроет ваш долг. Вы понадобитесь им недели на три.
— Но как же насчет паспорта? Я не могу ждать три недели. Эти киношники не заплатят вам за мои услуги, если полиция упрячет меня в тюрьму.
— Это мы обсудим потом. — Геннадио снова ткнул меня пальцем. — Прежде всего надо выяснить, подходите ли вы им. Ради вашего же блага очень надеюсь, что да. — Грек щелкнул пальцами. — Что ж, раз вы готовы…
Геннадио направился к ресторану, а я зашагал следом.
— Вы хорошо говорите по-французски? — бросил он мне через плечо.
— Более чем.
— Это большой плюс. «Синэ-Таранто» — международная компания. Месье Гутар, личный помощник продюсера, — француз. Насколько я понимаю, на других языках он говорит неважно. Мистер Эмил Хейк, продюсер и директор, знает несколько языков, но не греческий. Не могу сказать точно, какой он национальности. Может, швейцарец, поскольку живет в Швейцарии. Кинооператор и его помощник — итальянцы. Но вы будете работать с месье Гутаром. И сначала мы увидимся с ним.
Месье Гутар оказался тем самым блондином с мощными руками.
Как только мы приблизились к столику, он вскинул голову, но не встал, когда Геннадио меня представил. К моему облегчению, он лишь слегка пожал мне руку: эти заросшие рыжеватыми волосками огромные лапы могли запросто переломать кости. Гутар кивком предложил мне сесть.
У него были бледно-голубые глаза, короткая шея и гладкое лицо, почти такой же циклопической лепки, как и руки. Все выдавало в нем человека, привыкшего командовать: рот словно бы нарочно приспособлен, чтобы налагать взыскания, а глаза — наблюдать за тем, как они исполняются. Сдержанная усмешка, как я вскоре понял, никогда не сходила с тонких губ Гутара, но доверять ей не стоило: единственное, что развлекало этого типа, — чьи-либо неудобства и неприятности. Он окинул меня таким взглядом, что я смутился и поймал себя на том, как неуверенно и заискивающе улыбаюсь в ответ на его змеиную усмешку. Должен признать, что Гутар нагнал на меня страху с первого мгновения нашей встречи.
Сначала говорил только Геннадио. К моему удивлению (и поймите меня правильно, это и впрямь стало неприятным сюрпризом), он представил меня как мужа Ники. Конечно, он называл ее «исполнительницей танца живота». Да, Ники действительно его исполняет, но большинство людей не осознают, что в арабских странах танец живота — вовсе не приманка для посетителей ночных клубов, а в высшей степени почитаемое искусство. Сама Ники использует выражение «экзотические танцы», чтобы со всей определенностью подчеркнуть это различие.
