***
Совершенно особенный, схожий с мирами Тулушевой и Беседина документальностью и трагизмом, но выделяющийся своим народным звучанием, мир предстаёт читателю, открывающему произведения Андрея Антипина. С невероятной любовью Андрей рисует примостившиеся на берегу непокорной Лены посёлки с их «грядами редеющих изб», традиционными промыслами – охотой и рыбалкой – которыми жив народ, и судьбы людей, неотделимых от этих мест.
В рассказе «Смола», повестях «Дядька» и «Горькая трава» Антипин изображает жителей деревни, ни чем не выделяющихся мужиков, каких, наверное, встречал не раз в своей повседневной жизни, трактористов, механизаторов. Связующее звено их судеб - слом, трагедия, приводящие к духовному разрушению.
Герой рассказа «Смола» Пузырёк не всегда был пьяницей, единственными средствами для выживания которого отныне являются охота, рыбалка и попрошайничество. «Хорош ли, плох ли был Пузырёк как пахарь, теперь неважно, а всё же худо ли, бедно ли, но корпел за общее дело, скорее всего, и не подозревая об этом, а всё - таки жил и трудился – да, деталью в основном, безжалостном к деталям, механизме, но, верую, лучшей деталью, одной из тех, которые ни сами не сбоили, ни других не раскачивали, а, наоборот, изо всей мощёнки крепили весь механизм и не давали ему сокрушиться, и было это незаметное, но великое и мучительное подвижничество, каким от роду родов стоит русская земля.» Но потом «сама Москва выстрелила залпом, и мужиков разбросало» «Оттёртый на обочину», Пузырёк остался выживать как умеет.
«Во всём Пузырёк мал» - говорит о своём герое Антипин, именно мал, а не мелок. Смотришь на него в его несуразной одёжке, по - хозяйски управляющегося с рыбацкими снастями, и невольно вспоминаешь беловского Носопыря. И вслед за Антипиным испытываешь к его Пузырьку то ли сострадание, то ли какое-то братское чувство и желание помочь!
Следую за автором, к эпизоду, где Пузырёк делится самым ценным - своей рыбацкой премудростью - открываешь для себя такую простую и одновременно сложную народную самобытность. «Случается, конечно, что занимаешь[Пузырьку], но не совсем, как оказалось, от чистого сердца, потому что много в твоём мнимом добре разных примесей, нужных, в первую очередь, тебе <…> скрепя сердцем потряс копилку и выручил одного единственного страждущего, и когда круг замкнулся, он, этот страждущий, разломил надвое своё, драгоценное и последнее: бери, пользуйся на здоровье!». Именно в этом моменте «расположения человека к человеку», когда, кажется, и отдать уже нечего, видит Антипин доказательство «нравственного бессмертия» русского человека, «поющего и плачущего, скачущего через палочку на краю, но умеющего остановиться и опахнуть искренней нерастраченной красотой».
