«Все эти дома кругом проектировал мой дед. Точнее, прадед. Точнее… не сумею я точнее рассказать, потому что никогда не слушала, не вникала, не любопытствовала, а теперь уже и не спросишь» (Оксана Ветловская, «Дом с алыми витражами»). Кто из нас не испытывал то же чувство, когда семейная история уходит вместе с людьми и вдруг остаётся в памяти чем-то дорогим, но очень смутным и приблизительным?
В этих реальных историях нет пустоты, игры, и, несмотря на все несовершенства изложения, в каждой судьбе находится что-то интересное и достойное внимания. Хорошо, что истории недлинные, – это позволяет сконцентрировать внимание на самом важном, на том, что не должно пропасть во времени и благодаря свидетельству писателя (пусть и причисленного к категории «любителей») способно прожить дольше.
Александр Евсюков
Лихая нам досталась доля…
Притяжение неба: сборник, М.: Издательство «Э», 2016, 448 с.(Коллекция современного рассказа). 2000 экз.
Любая коллекция, конечно, состоит из неравноценных частей. Но хочется сразу отметить, что данная коллекция в целом неплохая, в частности и потому, что в неё вошло немало рассказов, связанных с трагической темой войны. В основном Великой Отечественной, но затронуты и чеченская с афганской.
И здесь хотелось бы особо выделить рассказ Ариадны Борисовой «Иваны да Марья». Действие происходит в Якутии, а эта огромная территория реже попадает в поле зрения наших литераторов, чем Коктебель или Одесса, не говоря уж о писательских дачных посёлках вблизи столиц. Это замечание к тому, что рассказ Ариадны Борисовой содержит, кроме всего прочего, и массу познавательного материала о жизни в очень далёком от фронта краю и о том, что и там советским людям приходилось выносить. Молодые или просто благополучные, вчитайтесь в такую фразу: «Сашка до инея бегала босиком, жалея ботинки. Озябнув, влезала ногами в свежую коровью лепёху, согревались ноги, и дальше – бегом, прытью…» Или: «Весной жалкое стадо домашних коров оказалось бесхвостым. Хвосты своим кормилицам отрубили и съели хозяева… Сашка собирала щавель, рвала черемшу и дикий лук, в рукавицах резала серпом ядрёную крапиву, чьи узорные листья годились в щи, а стебли на кашу…» И ещё: «Тетрадей не хватало, дети учились писать мелким почерком на полях газетных страниц и между заголовками. У каждого имелась своя школьная коптилка – пузырёк из-под лекарства со спущенным сквозь железный кружок фитилём. Коптилки заправлялись казённым горючим и давали достаточный свет для чтения-писания, но сильно чадили, поэтому все в школе, включая учителей, ходили с чёрными носами»
