- Не беспокойтесь, - заверил Воробьев. - Если есть желание, сведу вас с нужными людьми... Есть тут некий Яковлев...
- Что это за персона?
Воробьев рассказал о Яковлеве.
- О! - улыбнулся Константин. - Так я ж его знаю... С графом Понятовским ко мне в Новочеркасске приходил... Шулер.
- Может быть, - согласился Воробьев. - Но он сейчас влиятельный человек... Так вот, если вам негде спать, пойдемте, я вас пристрою в одном месте...
IV
Белые, перламутровые облака ярко розовели в предвечернем небе. В густых зарослях садов буйно звенели птицы. В станице было тихо и пустынно, словно все в ней вымерло. Ничто не нарушало ее дремотного состояния. Разве лишь потревожит застоявшуюся тишину какой-нибудь пестро раскрашенный задиристый петух, разогнавшийся за раскудахтавшейся курицей, или пройдет по пыльной улице хрюкающая свинья, ведя за собой визжащий выводок поросят, или вдруг ни с того, ни с сего залает увидевший что-то неприятное во сне дремавший в подворотне пес.
Покачиваясь из стороны в сторону, идет по главной станичной улице захмелевший приземистый казачок. Размахивая руками, он весело напевает:
Ах вы, Сашки, канашки мои,
Разменяйте бумажки мои.
А бумажки все новенькие,
Два-адцатипятирублевенькие...
На казаке надеты защитная гимнастерка, синие диагоналевые казачьи шаровары. На макушке лихо сбита фуражка с красным околышем и звездочкой.
Казак старается идти прямо, не качаться. Но ему это не удается. Иной раз его так швырнет в сторону, что он едва не валится в придорожные колючки. Тогда он приостанавливается, мгновение стоит, смотря на носки своих сапог, а потом снова шагает, напевая. Но стоит ему заметить, что навстречу идет кто-то, как он сейчас же придает своему лицу строгое, недоступное выражение, что даже страшно становится... И так важно задирает голову, что с нее чуть ли не валится фуражка. И если кто с ним встречается, то обязательно почтительно здоровается:
- Здорово живете, Сазон Миронович!
- Гм... Гм... - покашливает солидно Сазон и баском отвечает: Здравствуйте!.. Здравствуйте!..
Видя, что встретившиеся станичники уже ушли далеко, казачок подмигивает, словно он кого-то сейчас хитро провел. На веснушчатом лице его расплывается озорная усмешка. Прищелкивая пальцами и приплясывая, он снова затягивает:
Ах вы, Сашки, канашки мои...
Из-под его ног курится взвихренная пыль...
- Доброе здоровьице! - неожиданно слышится насмешливый голос.
Сазон вытаращивает осоловелые глаза на рыжего казака, высунувшего голову из калитки нового, как игрушка, раскрашенного домика.
