— Это ужасно, — сказал Инвар. — Люди боятся покидать свои дома, нормальная жизнь прекратилась. Военные поддерживают в рабочем состоянии такие важные объекты, как электростанции, телефонные и видеоцентрали. Они заботятся о подвозе продовольствия, но как долго они смогут поддержать такой большой город? Напряжение становится все ощутимее, вспышки эпидемии не прекращаются. Всеобщий запрет на передвижение явился последней каплей в чаше. Конечно, это сделано для того, чтобы воспрепятствовать распространению эпидемии, но скажите это людям на улицах. Им кажется, что их держат в заключении, пока они не умрут.
— Может быть, они не так уж и не правы, — сказал Сэм.
Он подумал об опыте Ниты.
Полицейская машина с завывающей сиреной промчалась мимо них, за ней следовал пожарный автомобиль, звеня колоколом. Где-то впереди них, как далекий прибой, грохотало все звонче и зловещее.
— Что это, ради всего святого?
— Толпа, доктор, граждане нашего прекрасного города, которые должны наконец показать, как они относятся к навязанному им правительству.
Машина скорой помощи, заскрежетав тормозами, остановилась, и, когда Сэм открыл заднюю дверцу, они услышали гул хриплых голосов. Они вышли, и перед ними развернулись сцены, словно взятые из какого-то кошмара. Машина скорой помощи находилась под выгибавшейся аркой, образовавшей подъезд к Уорнер Брифк на Двадцать Третью улицу, Она находилась тремя этажами выше, ярко освещенная, протянувшись над Гудзоном к Нью-Джерси.
В этом лабиринте въездов и выездов собралась мрачная толпа, выкрикивая гневные слова в адрес правительства и бунтуя против всякого порядка. Их лица были синими в свете ртутных ламп или оранжевыми от света факелов, которые они принесли с собой.
Позади них ярко пылали несколько складов, звучали выстрелы, пули из оружия военных и полицейских жужжали над толпой. Полиция и военные укрылись за тремя грузовиками. Мертвые и раненые покрывали площадь.
— Доктор, вы можете мне помочь…
Сэм ясно расслышал эти слова сквозь гомон толпы. Он обернулся и увидел молодого солдата-санитара, который делал ему знаки.
Сэм сбросил с плеча ремень сумки с медикаментами.
— Они принесли ее прямо сюда, доктор, я не знаю, что мне с ней делать.
Санитар был молод, ему было не больше девятнадцати. Он мог обрабатывать огнестрельные и колотые раны, но, конечно, ему никогда не приходилось видеть таких повреждений, как здесь. Женщина, которую ему принесли, имела тяжелые ожоги. Ее левая сторона тела и левая нога были обуглены дочерна, плоть и сгоревшая одежда образовали одно целое.
