* * *
В Рязани Константина Эдуардовича мы нашли. Каково же было моё удивление, когда навстречу нам из добротного дома вышел бодрый, бородатый красавец.
— Я вас слушаю, — вежливо сказал мужчина, отдалённо похожий на основоположника космонавтики, измождённого (во всяком случае, в нашем мире) годами полуголодного существования, пока он занимался самообразованием.
— Вы меня слышите?! — не поверил я своим ушам.
— Да, конечно, — сказал Константин Циолковский с удивлением. — Что в этом странного?
Через полчаса мы выяснили, что никакой глухотой Константин Циолковский этого мира не страдал. Да скарлатиной он в десять лет переболел, но осложнений она, слава богу, не дала. С отличием окончив школу, Костя некоторое время помогал отцу по хозяйству. У него, как и у отца, были «золотые руки», он любил поработать и рубанком, и пилой, поэтому хозяйство Циолковских было образцовым. Позднее, сдав экстерном экзамены, он, как и отец, стал преподавателем естественных наук в таксаторских классах. Были в те годы такие средние учебные заведения, готовившие специалистов по учёту лесонасаждений.
Всё! Ни о каких цельнометаллических аэростатах, полётах в космос и будущем человечества этот Константин Циолковский не задумывался. Хотя новостями науки интересовался. Интересовался, но не более того!!!
— Ну, что делать, — со вздохом сказал я, когда мы с Кибальчичем оказались в хронокапсуле. — Придётся обойтись без него. Хоть и печально это, конечно.
* * *
Летом 1883 года мы с Кибальчичем поздравляли с относительно удачной пробой Александра Фёдоровича Можайского и его помощника Голубева, пилотировавшего первый в мире самолёт. Кибальчич, существенно изменивший внешность, работал (под фамилией Волков) в комиссии Русского технического общества под председательством Рыкачёва. Хотя, надо отметить, что первые три тысячи рублей на самолёт Можайского за семь лет до того выдала комиссия под председательством Дмитрия Ивановича Менделеева. А уже в 1884 году на самолёте контр-адмирала Можайского стоял двигатель внутреннего сгорания моей конструкции. Естественно я помогал Александру Фёдоровичу и финансово и советами, хотя Волков (Кибальчич) настаивал на том, чтобы на его самолёт был поставлен реактивный двигатель. Однако уровень технологий того времени пока не позволял осуществить его мечту.
Именно — пока!
В 1904 году, благодаря моим и Волкова (Кибальчича) стараниям, в Порт-Артуре, кроме нашей морской эскадры, базировался могучий российский воздушный флот. В его составе не было дирижаблей, но были самолёты. Да-да, именно самолёты, а не примитивные этажерки, только-только появившиеся в США. Кроме того, в обороне Порт-Артура применялись установки залпового огня реактивными снарядами (типа «Катюша»), созданные человеком, спасённым мной от казни.
