— Вы хотите меня совсем довести, да? — бросил отец. — Вы обе поплатитесь, сначала я изобью тебя, Настя, а потом этого неблагодарного ребёнка. плачу за них, забочусь, а они.
Мать резко рванула в сторону, обнимая девочку. Они забились в угол, словно это могло спасти.
— Не смей! Или я…
— И что ты сделаешь? — усмехнулся отец. — Да ты с самого замужества не могла и шагу ступить без меня, сама как ребёнок, глаз да глаз нужен и дочь такую же воспитала!
Таня сильнее прижалась к матери. Страх завладел сердцем, горячие слёзы заливали лицо. Она никогда не была плаксой, но сейчас хотела спрятаться и больше никого не видеть. Идея защитить мать больше не казалась такой разумной. Да и что она могла сделать? Семилетняя девочка, которая даже таблицу умножения толком не знала.
Цветок засиял. Лепестки не просто задвигались, а стали расти, удлиняться. Отец раскрыл рот для очередного ругательства и замахнулся рукой на дрожащих мать и дочь. И в этот миг кончик лепестка, вытянувшийся с середины стола, коснулся его.
Отец издал жуткий нечеловеческий вопль, полный ужаса и боли. Схватился руками за голову и упал на пол. Свернулся калачиком и тихо заскулил, словно щенок, которому дали пинка.
Цветок усилил фиолетовое сияние, бросая блики на лица изумлённых матери и дочки. Лепестки втянулись внутрь горшка, продолжая колыхаться. И откуда-то послышалась музыка, приятная и гипнотизирующая. Тане захотелось перешагнуть через отца и прикоснуться к цветку.
— Вова? — нерешительно произнесла мать, бросая взгляд на скулящего мужа. — Что с тобой?
Вопрос показался Тане глупым. Она ребёнок и то понимает, что папе сильно досталось.
— Тебе больно? — продолжала допытываться мать. — Боже мой, что же это за цветок такой?
Отец пошевелился. Перевернулся на спину и оторвал руки от лица. Бледное лицо растерянно разглядывало кухню, глаза бегали туда-сюда, словно он не знал, куда попал.
— Настя? — Взгляд остановился на жене. — Любимая, пожалуйста прости меня… Я не хотел тебя трогать.
И отец разревелся. Здоровый мужик хныкал, словно ребёнок. Мокрое лицо повернулось в сторону цветка.
— Это всё он! — сказал он, тыкая пальцем. — Будто ледяной водой меня окатило. И вся жизнь промелькнула перед глазами. Я видел себя со стороны, и мне стало так мерзко… боже, дочка, прости! Я не хотел тебе причинять боль!
— Вова, ты.
Мать не могла найти слов. Отпустила Таню, и та с криком радости обняла отца. Он не только отрезвел, но и стал прежним.
— В жизни больше ни капли, — сказал отец, с трудом вставая на ноги. — Где ты нашла этот цветок, Таня?
