С Глебом Кире хочется быть остроумной и блистать. Томно щурить глаза и пренебрежительно улыбаться. Но она не может. Робость не позволяет ей выдавить из себя даже пары слов. В рецензии на одну оперу, она читала что любовь, это прежде всего страх и изумление. Этот страх ей теперь был понятен. Как только его глаза задерживаются на ней, она отчаянно паникует. Господи, за что ей такое наказание?
– Этот обкуренный..., – рассказывает Глеб Лидии про аварию, косится на Киру и понижает голос. – ...Мудак, попер с примыкающей дороги на красный свет...
Пока он занят Лидией, Кира может позволить себе его рассматривать. Как он прекрасен! Она внимательно ловит каждое его слово. Если бы он ехал немного быстрее и не успел затормозить, все бы кончилось печально. Сзади в него врезалась другая машина. А в нее еще одна. Мало кто соблюдает дистанцию. Гаишники долго не появлялись. Серьезные мужики, которые сзади впечатались в его машину, хотели вытащить и поучить виновника аварии – тощего, апатичного яппи на ягуаре. Но тот заперся внутри, а они побоялись курочить дорогую машину. И этот обкуренный равнодушно смотрел сквозь стекла, зевал и потом даже умудрился задремать под шумную ругань бесновавшихся снаружи.
– Представляешь какой он был упоротый! – спрашивает Глеб Лидию.
– Сильно тебя помяли?
Глеб вздыхает.
– Завтра отгоню на ремонт.
Да черт с ней, с машиной, – думает Кира. – Главное он жив. Она рассеяно слушает Андрюшу, который все это время от нее не отходит. Гул офиса, телефонные звонки, Андрюша – все это для Киры только фоновая музыка. Ведущая мелодия исходит только от Глеба. От него она передается ей на той правильной частоте волн, на которые Кира всегда только и была настроена. Энергичный голос Андрюши сливается со всеми остальными, посторонними звуками в монотонное гудение. В то же самое время она отчетливо улавливает тихое покашливание Глеба, стук его пальцев по клавиатуре, скрип офисного стула. Вот этот скрип гораздо важнее для нее, чем все то, о чем говорит Андрюша. Она выходит из этого оцепенения только когда Петраков оголяет плечо и показывает ей недавно сделанную татуировку – Кусающего себя за хвост дракона.
– Татуировка – это как печать! – замечает Глеб не отрываясь от своего экрана, – Один раз в жизни я был идиотом.
Андрюша на мгновение обижается, но потом опять оживает, видимо он незлобив.
Глеб прислушивается как Петраков охмуряет Киру. Бодренький дурачок, ему и невдомек, что суетиться здесь бесполезно. Бастионы давно сданы добровольно, выброшен белый флаг, но не Андрюше. Все так, как Глеб и предполагал, Петраков бессилен, пусть хоть полностью вылезет из кожи. Глебу достаточно моргнуть и Кира прыгнет в горящий обруч. Коротко тренькнул айфон, СМС от Марины : Суслик, как ты? Павел остался в Париже еще на два дня, что-то с контрактом. Поужинаем сегодня? Глеб усмехается, просто отлично. Бросив на стол телефон, он не торопится отвечать, но Марина нетерпелива, тут же приходит другое сообщение : Дуешься? А я тебя люблю, приезжай суслик, мне грустно без тебя. Я не могу как… И без Павлика не может и без суслика..., – с раздражением думает он. Через минуту телефон опять оживает : Зовут на ужин подруги, а я хочу только с тобой. Марина так просто никогда не сдается, ее характер закалялся на Парижских кастингах, ее в дверь, она в окно. Глеб быстро танцует пальцами по телефону: Сходи развейся, я занят. Мне разбили машину. Приехала Кира.
