Но давайте снова обратимся к событиям Первой русской революции. Историки большое внимание уделяют событиям в столицах – Петербурге и Москве, трактуя значительные или незначительные события тех дней в русле своих идеологических предпочтений. А вот о причинах революционного взрыва говорят зачастую весьма обтекаемо: мол, рост противоречий, экономический кризис, да еще усугубленный войной. О причинах же кризиса экономики почти никто толком не пишет, как будто дело это очевидное. Между тем сам по себе экономический кризис в России в то время кажется совершенно неуместным, поскольку 1904–1907 гг. являлись временем экономического подъема в мировом масштабе после предшествующего незначительного спада. Следовательно, причины экономических трудностей империи были в значительной степени обусловлены, скажем так, субъективными факторами.
Даже если ситуация в целом будет благоприятной, удар по критической точке экономической системы – по решающей отрасли в стране – способен вызвать, благодаря эффекту домино, большие потрясения в национальном масштабе. Такой ключевой точкой в России начала XX века была, как ни удивительно это покажется, нефтяная отрасль. Начало прошлого столетия – время господства во всем мире парового двигателя и, стало быть, угля. Но в России, где проживало 9 % населения планеты, тогда добывалось ничтожно малое количество угля – порядка 2 % от общемировой добычи, несмотря на то что суровые климатические условия делали промышленное производство более энергозатратным, чем где бы то ни было. Топливный баланс был сдвинут в пользу более совершенного и экономичного топлива – нефтяного.
Российская империя уверенно лидировала в добыче и переработке нефти, была крупнейшим поставщиком сырья и нефтепродуктов на мировой рынок. Этому способствовало то, что наше сырье было самым дешевым – в 4–5 раз дешевле американской нефти. Как пишет историк Александр Иголкин, «в 1900 году на железных дорогах России нефтетопливо было главным – 40,5 % всего потребления. Лишь затем шли уголь и дрова – 35,3 и 24,2 %. В основном на мазуте работала промышленность не только Поволжья, но и Центрального района. На нефтетопливе к началу XX в. работал весь каспийский и волжский флот».
Когда я говорю, что нефтедобыча была критической точкой российской экономки, можно понимать это совершенно буквально. Только в одной точке, Баку, были сконцентрированы более 95 % всех добывающих мощностей империи. Подумайте, что произойдет, если парализовать добычу нефти: это вызовет паралич транспорта и, как следствие, разрыв технологических цепочек в рассредоточенных на громадном пространстве производствах. Даже если коллапс и не наступит, то цена на нефтепродукты резко подскочит, что значительно увеличит производственные издержки, а это, в свою очередь, приведет к росту цен на потребительские товары и снижению зарплаты. Когда расхождение ножниц «цены – зарплата» достигнет критического уровня, возникнут благоприятные условия для социального взрыва.
