Домой. К маме, папе, заразе-брату, тирану-деду, понимающему приколисту дяде…
— Я тоже, — негромко отозвался Ван. — Но пока нельзя. Потерпи, брат.
— Куда я денусь… — вздохнул в ответ.
Таэш подошла и сочувственно коснулась моего плеча. Она не стала ничего говорить, за что я был ей бесконечно благодарен. И на душе вдруг стало легче. Всё, что я делаю — не бессмысленно.
— Апокалипсис, продажа камней на тебе, — сообщил я. — И давай побыстрее с этим разберёмся. Я жрать хочу.
Быстро не получилось. Около двух часов ушло на поиск в этом городишке приличного ювелира, которого не послал бы Ван, оценку пяти небольших камешков и отчаянный торг. Каждый из встреченных нами скупщиков почему-то пытался обдурить "этих несмышлёнышей". Но с одним злым клыкастым светлым, три года жившим в Свободном такой номер не проходил.
В итоге обзавелись мы достаточно крупной суммой, которая осталась в основном у Вана, как у главного казначея. Близнецам и Таэш было великодушно выделено на карманные расходы. Мне оказалось отсыпано монет побольше, но — на дело. Нужно решить проблему с одеждой. То, что нашлось в сумке, практически всё оказалось мало. Дети и подростки вообще имеют такое дурное свойство — расти! А у меня как раз скачёк роста.
Ещё через полчаса мы сняли две комнаты в не слишком презентабельной, но чистой и не вызвавшей особо злобного бухтежа со стороны светлого, гостинице. Быстро перекусив, мы отправились на прогулку по городу всей компанией. Честно говоря, обошёлся бы я без прогулки, ноги уже устали шастать, но… но нужно решить проблемы.
За время поиска ювелира городок мы успели немного изучить. Во всяком случае, его центр и торговую часть. Так что ориентировались в пространстве достаточно свободно. Местных ателье по пошиву одежды мы обошли штук шесть, пока не нашли устроившую. С нелюбопытным, молчаливым мастером. Мне по-любому придётся шить рубашки на заказ, но и готовой одеждой тут торговали. Маньяки и Таэш обзавелись готовым, Ван тоже не стал привередничать.
Отправив Маньяков с Таэш погулять по торговым рядам и оружейным лавкам, я остался и взглянул на портного, проведя большим пальцем по печати, повёрнутой гербом вовнутрь. Невзрачному, невысокому, чуть сутулому мужчине с тусклым взглядом было сорок лет. Дело досталось ему от отца. Помощница у него есть, но ближайшие несколько дней он один — работница заболела.
— Я заплачу тебе сверх заказа за молчание, — медленно произнёс я, вынырнув из его памяти.
