— Постарайтесь не засыпать, — сказал он, в то время как она сделала совершенно противоположное.
Кэрис пришла в себя. Она лежала, уткнувшись лицом в подушку, на кровати в углу аккуратной белой комнаты, с настолько острой болью, что на какой-то момент задалась вопросом, не в ад ли попала.
— Она так юна.
Кэрис повернулась в сторону говорившего, того, кто произнес слова, напоминающие адский приговор Европии, но они растаяли, когда из другой комнаты донесся вопль. Девушка свернулась, приняв позу эмбриона, и зажмурила глаза.
Она почувствовала, что в дверях появилась фигура, но двигаться не могла, измученная и напуганная. Боль становилась все сильнее. Когда Кэрис открыла глаза, человек исчез, затем через пару секунд вернулся вместе с другой фигурой в белом халате. Слава богу!
Врач осматривал ее, меряя пульс и рукой оценивая температуру тела.
— Кэрис? Вы меня слышите?
Она кивнула, все еще жмуря глаза.
— Кэрис, ваше тело выталкивает Три-А, однако устройство зажато.
Она опять кивнула, слегка приоткрыв глаза.
— Это вызывает схватки, которые вы переносите на фоне выкидыша.
Боковым зрением Кэрис заметила, как кто-то, стоящий за врачом, вздрогнул от этого слова.
— Хорошо.
— Нам нужно немедленно удалить устройство.
Кэрис взглянула вверх на доктора.
— Здесь. — Врач начал готовить комнату, доставая стерильные инструменты, затем повернул ее на спину.
Кто-то нерешительно подошел, осторожно забрался на кровать и положил голову Кэрис себе на колени.
Кэрис подпрыгнула:
— Ты здесь?
— Я здесь. — Макс улыбнулся, глядя вниз на нее, и она подозвала врача:
— Доктор, передозировка: галлюцинации…
— Я здесь, — продолжил Макс. — Лилиана сообщила мне и сказала, чтобы приехал.
Скрутившись от очередной мучительной схватки, Кэрис захныкала. Макс обхватил ее руками, словно ограждая от этого.
— Тише, я тут.
— Тебя, скорее всего, нет.
— Есть.
— Готова, Кэрис? — Врач кивнул Максу, давая знак, что готов начать, и Макс взял руки Кэрис в свои, закрывая ее, насколько мог.
— Крепись.
Она почувствовала, как обожгло низ ее живота, будто бы кто-то спицами колол ее изнутри. Ее лицо исказилось от боли, внутренней и внешней, холодной и горячей одновременно.
— О господи!
Один последний рывок — и врач отошел, закончив. Макс поднял глаза, когда доктор поместил внутриматочное устройство Три-А в серую картонную чашу, где оно лежало в луже крови. Лицо Макса стало пепельно-серым, и, криво улыбаясь, он вновь посмотрел на Кэрис.
